Он замолчал, словно погрузившись в воспоминания. Люси сидела, опустив голову.
— Анжела никогда со мной об этом не говорила, — прошептала она, словно оправдываясь.
— До знакомства с моей женой у меня был короткий роман с Анжелой. Мы были сильно влюблены друг в друга, но наша совместная жизнь быстро превратилась в кошмар. Малейшая ссора вырастала в грандиозный скандал, разворачивались жуткие сцены. Она была болезненно ревнива. Если я перекинулся словом с женщиной, неважно с какой — с любой, с кем-нибудь из подруг, — она впадала в бешенство, обвиняла меня в самых гнусных намерениях, целыми днями не говорила ни слова. Через несколько месяцев я решил расстаться с ней, несмотря на то, что искренне любил. Мы продолжали общаться, и это дало мне возможность наблюдать за ней со стороны. Я неоднократно пытался уговорить ее обратиться к специалисту, но всякий раз после одного-двух сеансов она прекращала свои визиты к врачу. А когда узнала о твоем существовании, отыскать тебя стало целью ее жизни. Я подумал, что это поможет Анжеле успокоиться: общаясь с близким человеком, она скорее найдет ответы на мучившие ее вопросы. Потом Анжела уехала жить в Брюссель. Казалось, что она наконец счастлива, найдя свое место среди родных людей. Мне сказала, что ты в курсе ее прошлого. Я решил, что наконец-то она попала в хорошие руки.
Люси снова заплакала.
— А мои дети? — всхлипывая, переспросила она.
— Будем надеяться, что все пройдет благополучно, — успокаивал Джереми. — Проблема в том, что временами Анжела становится абсолютно невменяемой. Если они будут капризничать, то вполне может сорваться. Думаю, что твои дети устроены как все другие: с чужими людьми ведут себя хорошо, а с собственными родителями дают волю капризам. В нашем случае Макс и Леа убеждены, что с ними их мама.
Люси опять начала бить дрожь. Что она сделала? В какую гнусную ситуацию она впутала собственных детей! Под грузом тяжких угрызений молодая женщина сгорбилась еще больше, по-прежнему не сводя глаз с дороги.
— Сейчас почти половина четвертого. Анжела опережает нас на четыре часа, и, даже если ехать на предельной скорости, впереди еще не меньше двух часов пути. Будем надеяться, что я угадал, и она действительно поехала к матери. Кроме того, в дороге ей придется останавливаться, чтобы покормить детей, тогда мы выигрываем во времени. Дай бог, чтобы она не успела наделать еще каких-нибудь глупостей.
51
Остаток пути Джереми с Люси проделали в глубоком молчании. Несчастная мать безуспешно боролась с угнетавшей ее тревогой, которую усугубляло ощущение беспомощности. Каждая секунда, проведенная в неизвестности относительно судьбы детей, была для нее пыткой. Время шло, и страдания становились все невыносимее. Это был беспросветный ужас, беспросветный и бесконечный. Секунды сливались в минуты, минуты — в часы.
Джереми полностью сосредоточился на дороге, всеми способами стараясь выиграть время. Каждые полчаса Люси повторяла свои попытки дозвониться сестре по телефону, но ее мобильник по-прежнему оставался выключенным.
Несколько драгоценных минут они потеряли на том, что проскочили мимо дороги 144, которая вела в Дюрда-Ларекиль: крюк, который пришлось из-за этого сделать, заставил обоих нервничать еще сильнее. Прибыв наконец на место, они остановились возле бакалейной лавки, где Джереми без труда выяснил адрес госпожи Массо. Как он и предполагал, это оказалось несложно: Мериншаль был маленьким городком, где все друг друга знали. Несколько минут спустя их машина остановилась перед ее домом.
У Люси перехватило дыхание. Она огляделась, с безумной надеждой отыскивая свою машину среди припаркованных неподалеку.
Но ее не было.
— Не надо так нервничать, — подбадривал Джереми. — Это еще ничего не значит.
Люси стремительно распахнула дверцу машины, как будто находиться в салоне было выше ее сил, подошла к двери и, дождавшись своего спутника, нажала кнопку звонка.
После нескольких секунд ожидания послышался звук шагов. Затем звяканье ключа, поворот в замочной скважине, а в следующую секунду дверь открылась. Перед ними стояла невысокая, очень ухоженная женщина: она была тщательно причесана и подкрашена, несмотря на свой солидный возраст. На ней был костюм из светлой, облегающей ткани, который подчеркивал царственный характер ее внешности.
При виде Люси ее лицо исказила гримаса. Она гневно подняла голову, не пытаясь скрыть свои чувства от молодой женщины.
— Вы ведь Люси, не так ли? — недовольно спросила она. — Я вам уже сказала, что у меня нет никакого желания видеть вас. Оставьте меня в покое!
И, не ожидая ответа, попыталась закрыть дверь перед носом посетителей, так что Джереми едва успел просунуть в щель ногу. Пожилая дама возмутилась столь бесцеремонным поведением: