Я замедлился на шаг, а затем остановился перед домом, положив ногу на полуразрушенную бетонную стену блока, как будто я завязывал шнурки. Пока я возился со шнурками, я бросил взгляд через дорогу-и там это было. Втиснутый рядом с гигантской и неостриженной изгородью перед домом через улицу, он на самом деле был там.

Сам дом был маленький, почти коттедж, также заросший, что я даже не мог увидеть окна. Огромные, спутанные виноградные лозы покрывали верхнюю часть дома, как если бы он стоял крышей вниз, так что они не гибли и не отпадали. Там с трудом хватало места во дворе для парковки Хонды, и ржавые металлические ограждения закрывали задний двор. Ближайший уличный фонарь был через полквартала, и ряд заброшенных деревьев вдоль улицы, всё, что происходило в маленьком доме после наступления темноты, было бы почти невидимым, что заставляло мне искренне надеяться, что был оно. Автомобиль стоял позади большого бугенвиля, который занимал половину двора и покрывал крышу дома, и я мог увидеть только один небольшой кусок здания, торчавший из кустарников. Но моя уверенность возросла, как только я увидел машину.

Она, вероятно, начала свою жизнь как аккуратная небольшая Хонда с отделкой синим металликом и яркими хромированными полосками по бокам. Но теперь это представляло беспорядок: полинявшая, помятая, провисшая немного в сторону, большинство хрома отошло, цвет от времени стал отчасти неопределённой смесью серого, синего, и цвета грунтовки.

И на небольшом участке багажника было большое пятно ржавчины, наподобие металлической родинки, и мой пульс участился, в то время как тёмныё внутренние крылья начали трепетать.

Но у слишком многих автомобилей есть ржавые пятна; мне нужно убедиться, и поэтому я пригнулся в ожидании того, что поднималось внутри. Я медленно выпрямился, и приложил руки к спине, как будто я потягивался после долгого бега, и я случайно посмотрел на хвостовую часть автомобиля. Я не мог увидеть, не был уверен; бугенвиль скрывает слишком много.

Мне нужно приблизиться. Мне нужно какое-нибудь глупое оправдание пойти во двор, и всмотреться сквозь листья, и посмотреть, включены ли задние габаритные задние огни, сигнальная фара свисала, это я хорошо запомнил, я не мог ни о чём думать. Очень часто в прошлом я был Мужиком С Настольной Папкой, или Парнем С Поясом Инструментов, и я таким образом подбирался настолько близко, насколько мне было нужно. Но сегодня я уже был Бегущим Чуваком, и я не могу сменить костюм, и я уже слишком задерживаюсь здесь. Я поставил ногу на стену снова и вытягиваю мышцы ног, яростно отвергая ряд поистине глупых идей для захождения во двор и подглядывания за ужасный гигантский бугенвиль, пока я почти не решаюсь на самую глупую и очевидную-просто войти во двор и посмотреть, а после убежать в даль. Нелепо, опасно, и полностью противоречит образу, которым я отчасти дорожу больше чем самим собой, но у меня нет времени и более умных идей-

Где-то далеко, возможно сидящий на облаках, должно быть некое причудливое тёмное божество, которому я действительно нравлюсь, и перед тем, как позволить разочарованию толкнуть меня на глупости, я смутно слышу голоса футболистов, говорящих мне на трёх языках оглянись, мистер! И прежде, чем я понимаю, что я являюсь единственным мистером в области, футбольный мяч ударяет в голову, отскакивает в воздух, а затем катится через улицу.

Я смотрю на катящийся мячик, немного ошеломлённый, не сколько от удара по голове, сколько от случайного счастливого, невероятного, глупого стечения обстоятельств. И мячик перекатывается через улицу, во двор маленького ужасного дома, и упирается в заднее колесо Хонды.

“Извините, мистер”, - услышал я от одного из детей.

Я смотрю на парковку, где они стоят неопределённой кучкой, внимательно смотрящих, захочу ли я забрать мячик и убежать прочь, или, возможно, не начну ли даже стрелять в них. Так что я просто улыбнулся им ободряющей улыбкой и сказал: “Без проблем. Я схожу за ним”.

Я иду через улицу и вхожу во двор, куда это замечательный, прекрасный король всех мячей, закатился. Я чуть-чуть петляю влево, когда приближаюсь к Хонде, стараясь не смотреть на машину с той лихорадочной жадностью, с которой я смотрел на неё. Три шага во двор, пять, шесть-и вот оно.

Ещё несколько долгих и восхитительных секунд я стоял там и просто смотрел на неё, позволяя адреналину наполнять меня. Вот он, сигнальный свисающий левый габаритный задний фонарь, тот же самый, какой я видел, тот же, мигавший мне, уносящийся прочь на въезд на автомагистраль Пальметто. Не было больше никаких сомнений. Это та самая Хонда, которую я искал. Глубоко внутри Тёмной Башни Декстера грохотало удовлетворённое шипение, и я почувствовал неясное щекотание по основанию моего позвоночника, медленно поднимающееся по моей спине к моей шее, и после осело на моём лице как маска.

Мы нашли нашего Свидетеля.

И теперь он стал нашей добычей.

Изнутри гниющего, покрытого лозой дома я слышу голоса, перерастающие в очень неприятный спор, и затем хлопает входная дверь. Я отрываю свой взгляд от великолепной свисающей фары, и повернулся посмотреть, как раз вовремя увидел мужскую спину, он разворачивается и спешно возвращается в дом закончить спор. Я чувствую трепет опасения; он, должно быть, заметил меня-но входная дверь хлопнула за ним; удача не покинула меня, и его голос повышается внутри, её ответы, я нашёл его, и он не знает об этом, и сейчас поистине наступает конец для моего Свидетеля. Поэтому я быстрым шагом пересёк остальной путь по траве к Хонде, нежно похлопал её, и взял мяч.

Футболисты до сих пор стоят своей ненадёжной группой, и я показал им мяч и улыбнулся. Они смотрели на него, как будто он был импровизированным взрывным устройством; они не двигались. Они с повышенной осторожностью наблюдали за моим обратным броском мяча. А затем он подпрыгивает дважды, один из мальчиков ловит его, и все они убегают в дальний конец парковки, и они продолжили играть с того момента, на котором они остановились. Я с нежностью смотрю на грязный маленький коттедж и удивляюсь своей удаче. Заросший двор, улица без фонарей-обстановка идеальная, как будто мы сами приложили руку к её созданию, идеальное место для вечерней темносердечной утехи. Спрятанное, окутанное тенями-самый привередливый монстр не сможет попросить места получше.

Дрожь ожидания трепетала флагштоки Замка Декстера. Мы искали, мы нашли его, и внезапно у нас появляется большое дело, и у нас так мало времени. Всё должно быть именно так, как надо, как было всегда, всегда должно быть, таким образом, мы может проскользнуть сюда сегодняшним вечером-сегодня ночью!-обратно через уютную тьму прорезать наш путь к счастливому освобождению и к обещанной безопасности, как только мы обрежем этот маленький и уродливый волдырь, потиравший пятку нашего комфорта. И сейчас раздражающая нежеланная угроза была у нас перед глазами, всё равно, что примотанная лентой к столу, и скоро ещё раз всё будет светящееся счастье. Раз, два, три - в руки нож возьми, и жизнь Декстера вернётся на круги своя, к счастливой поддельной нормальности и людям. Но во-первых-составить безопасный план, но сделать это быстро, и после очень резкие слова от Нашего Спонсора.

Глубокий вздох сбивает нарастающий прилив нужды, и пусть тёмное равновесие вернётся назад; это нужно сделать, и это нужно сделать правильно. Медленно, осторожно, повседневно, мы отворачиваем лицо от дома и Хонды во дворе, и мы трусцой возвращаемся домой. Уже, но мы вернёмся назад, очень скоро, как только наступить тьма.

И тьма наступит, с большой буквы «Т».

Потный, но очень довольный Декстер, подпрыгивающий на своей улице, перешёл на шаг, и неторопливо пошёл в дом. И это довольство переросло до уровня, на котором можно писать стихи о счастье, когда я зашёл во входную дверь, и увидел моих детей, сидящих на диване, блаженно убивавших монстров на своём Вии, Астор посмотрела на меня-была очередь Коди-и сказала: “Мама хочет видеть тебя. Она на кухне”.