"Что?" - сказал я. "Почему, что случилось?" Мне привиделось тревожное видение о ней, когда я видел её в последнем визите в больницу, пребывающей в реанимации в течение нескольких дней, поскольку она была при смерти от ножевого ранения.

"Это сущий пустяк", - сказала она, и в её голосе было напряжение, а также усталость. "Это всего лишь сломанная рука. Я просто… Мне придется полежать в больнице некоторое время, и я не смогу забрать Николаса".

"Как ты сломала свою руку?" - спросил я.

"Молотком", - сказала она. "Я должна идти, ты сможешь забрать его, Декс? Пожалуйста!"

"Молотком? Ради Бога, Дебора, что-"

"Декстер, мне нужно идти", - сказала она. "Ты сможешь забрать Николаса?"

"Я заберу его", - сказал я. "Но что-"

“Спасибо. Я действительно ценю твою помощь. Пока”, - сказала она. И повесила трубку.

Я положил свой телефон и увидел, что вся семья смотрит на меня. Поставьте еще один высокий стульчик для ужина”, - сказал я. “И оставьте для меня куриную грудку”.

Они оставили для меня куриную грудку, но к тому времени, когда я вернулся с Николасом, она была уже очень холодной, и вся Тайская лапша была уже съедена. Рита немедленно взяла Николаса у меня и положила его на пеленальный столик, воркуя над ним, и Астор встала позади ней посмотреть. Дебс больше не звонила мне, и я понятия не имел, как её угораздило сломать руку молотком. Но я мог думать только об одном молотке, найденном ею на этой неделе, и у меня сложилось очень сильное подозрение, что она каким-то образом поймала нашего психопата-убийцу-любителя-кувалд.

Но в этом не было никакого смысла. ИД по отпечатку пальца все еще не мог вернуться-он не мог так быстро пройтись через все слои окостеневшей бюрократии, но насколько я знал, это было единственной зацепкой. Кроме того, она никогда не будет делать что-нибудь безумно рискованное без меня, поскольку я мог принять удар на себя, и загнанный в угол смертоносный психопат с молотком, конечно, подходил под категорию «опасного»”.

Конечно, у неё никогда не было партнёра, которому она могла бы доверять, и она, казалось, связалась с Алексом Дуарте, возможно, из-за Французского. И она, конечно, была свободна для работы с её новым партёром, а не со мной. Ничего не может более естественно-это даже предполагали правила, и это не беспокоило меня, ни в малейшей степени. Пусть Дуарте суёт шею в петлю вместо меня. Если быть до конца откровенным, я уже немного устал быть её щитом на каждом опасном задании, и настало время, когда она сама должна встать на свои ноги и прекратить опираться на меня.

Потом Рита уложила детей спать, и присела со мной на некоторое время, пока не начала широко зевать. Немного позже она чмокнула меня в щёчку, и дрожащей походкой ушла спать. Я остался с Николасом, ожидая Дебору, пока та приедет и заберёт его. Он не был плохим ребёнком, вовсе нет, но он, казалось, не столь умен как Лили-Энн. В его маленьких глазах не было того понимающего блеска, и мне казалось что, с чисто объективной точки зрения, его двигательные навыки были не столь значительными, какие были у неё том же возрасте. Может быть, там, в Монтессори, не было таких предметов, в конце концов. Или, может быть, он был просто несмышленым учеником - и в этом действительно не было ничего плохого. В конце концов, совершенство далеко от универсала, и там может быть не только одна Лили-Энн. Николас был еще моим племянником и пособия должны быть сделаны для менее одаренных детей.

Так что я сел на диван рядом с Николасом в дружной тишине после того, как все легли спать. Я покормил его из бутылки, а вскоре после этого я сменил ему подгузник. Как только я снял его подгузник, она начал писать прямо в воздух, и мне пришлось задействовать всё своё мастерство, чтобы увернуться от струи. Но я благополучно спеленал его и, думая, что успокаивающий гул телевизора сможет помочь ему заснуть быстрее, я включил его и сел обратно на диван рядом с ним.

В телевизоре была Дебора, во весь экран, сопровождаемая мигалками и быстро говорящим ультрасерьёзным голосом ведущего местных новостей за кадром. Изображение показало мою сестру, прижимающую к себе левую руку, и то, как медицинские работники скорой помощи помогли её лечь на носилки и стали измерять ей давление. Она всё время говорила с Дуарте, давая ему четкие наказы на то или на другое, а он кивал и хлопал её по здоровому плечу.

И поскольку ведущий программы закончил ужасный, затянувшийся разговор об истинной выдержке и героизме Деборы, даже произнёс её имя правильно, изображение резко перескочил на другую каталку, и на двоих одетых в форму полицейских, сопровождающих её в машину скорой помощи. На этих носилках лежал человек с большим квадратным лицом, скованный наручниками. После на экране появились два портрета, Клейна и Гюнтера, рядом друг с другом, одетые в свои униформы. Голос ведущего программы стал очень мрачным, и он пообещал держать меня в курсе событий. И, несмотря на то, что я думал о телеведущих новостей, я должен был признать, что сделала моя сестра, было намного важнее.

Конечно, не было никаких причин, по которым её нужно было проинформировать меня. Она не была хранительницей Декстера, и если она, наконец, начнёт понимать это, тем лучше. Таким образом, я был весьма доволен, нисколько не злясь на свою сестру, когда она, наконец, объявилась, приехав за своим ребёнком. Уже была почти полночь, когда она наконец приехала, Николас и я всё еще смотрели новостные сводки, а затем в ночных новостях еще раз показали эти утомительные сводки. Героический офицер был ранен при ловле убийцы полицейских. Сколь банально. Николас всё ещё не проявлял признаков узнавания матери, когда та появлялась на экране ТВ. Я был совершенно уверен, что Лили-Энн узнала бы меня, будь я по ту сторону экрана или еще где-нибудь, но это вовсе не означает, что с мальчиком было что-то не так.

В любом случае, Николас, казалось, обрадовался, когда увидел Дебс в лицо, когда я открыл входную дверь и впустил её внутрь. Бедный ребёнок не знал, что он не умеет летать, и он попытался улететь из моих рук в руки матери. Я неуклюже держал его и успел поймать его, когда тот чуть не выпал, и Дебора неловко попыталась взять его у меня и крепко удержать своей здоровой рукой. Вторая, левая рука была в гипсе, и висела на поддерживающей повязке.

"Хорошо", - сказал я. "Я удивлен, что ты на людях без агента".

Дебора сюсюкалась над Николасом и говорила ему бессмысленные слоги тихим голосом, пока тот не хихикнул и сжал ей нос. Она посмотрела на меня, продолжая улыбаться. "Что, черт возьми, ты имеешь в виду?" - сказала она.