Первый «пилигрим» перехватил пику и попытался прижать древко плашмя к шее рыцаря. Тот нырнул под древко и получил удар по макушке. Чувствуя вес все еще державшегося за ножны Юсти, он выпрямился, просунул голову между рук противника и вонзил зубы в его нижнюю губу. Ополченец закричал, и Тангейзер закрыл глаза – по его щеке потекла слизь. Кровь, борода, несвежее дыхание… Он ударил мечом снизу и почувствовал, как острие вспороло бедро врага. Древко пики, прижимавшееся к лопаткам Матиаса, упало, и пальцы «пилигрима» вцепились ему в горло. Иоаннит сильнее сжал зубы и замотал головой, как собака. Губа порвалась, и «пилигрим», освободившись, отпрянул и убрал руки с горла Тангейзера. Острие меча добралось до его бедренной кости, и он с криком рванулся вдоль борта. Рыцарь сплюнул и пронзил мечом его сердце. Все это произошло за долю секунды, и левой рукой он по-прежнему чувствовал вес Юсти, вцепившегося в ножны. Третий «пилигрим» приближался, подняв меч.

Пока Матиас готовился к отражению атаки, спонтон вошел в живот еще одного его противника до самых боковых выступов. Паскаль с криком «Умри!» перепрыгнула просвет, разделявший лодки. «Пилигрим» испустил дух.

На плашкоутах больше не осталось ополченцев. Тангейзер посмотрел на Малан и кивком указал на изувеченного врага. Тот заметил его жест и повернулся, пытаясь спастись бегством, но девушка воткнула кинжал ему в спину, под ребра.

Госпитальер опустил меч и перегнулся через борт.

У Юсти почти закончились силы, причем не только от потери крови и усталости. В темноте лица его не было видно. Казалось, он смотрит на Лувр, где началось его нисхождение в ад. Ладонь вытянутой руки юноши находилась на два фута дальше, чем мог достать Матиас, и его тело покачивалось на воде, хрупкое, как ниточка, на которой подвешена человеческая жизнь.

– Юсти! – позвал иоаннит.

Мальчик посмотрел на него, выплюнув воду. Взгляд его был ясен.

– Я подтяну тебя ближе и схвачу твое запястье. Ты просто держись, – попросил рыцарь. – Все остальное я сделаю сам.

– Мои братья тоже здесь, да? – неожиданно спросил поляк.

– Хватайся крепче. Теперь потихоньку.

– Я как будто возвращаюсь домой. В Польшу.

Тангейзер принялся медленно тянуть на себя ножны, перехватывая их руками. Он не торопился, опасаясь, что мокрая кожа выскользнет из слабых пальцев парня.

– Мы отвезем тебя домой. Не волнуйся, – пообещал он.

– Я не волнуюсь. Но я очень устал.

Колени Юсти прижались к корпусу лодки, и он улыбнулся загадочной улыбкой:

– Я видел Флер. Она меня ждет.

Матиас потянулся к нему изо всех сил.

Но юноша отпустил ножны, оттолкнулся ногами и отдернул руку:

– Скажите Грегуару, что я буду по нему скучать.

У Паскаль вырвался отчаянный крик.