Переступив через мертвеца, Матиас повернулся к третьему «пилигриму». На корму тем временем прыгнул четвертый – он, вероятно, был еще глупее остальных, потому что его копье украшал цветистый флаг. Третий попытался достать рыцаря полупикой, но Тангейзер отклонился, шагнул вперед и, перехватив алебарду коротким хватом, ударил его в основание шеи. Лезвие отсекло три верхних ребра от грудины и раздробило средостение. Иоаннит выдернул лезвие, и из раны забил фонтан крови. Четвертый «пилигрим» обратился в бегство и теперь взбирался на корму – флаг облепил его голову и плечи. Матиас взмахнул алебардой и отрубил ему правую ступню.

Раненый «пилигрим» выронил древко и опустился на колени на дно лодки, протянув руки к корме ближайшего к берегу плашкоута. Он кричал, умоляя товарищей вытащить его.

Рыцарь посмотрел на «пилигримов», и они остановились. Их было шестеро. Воспользовавшись бортом лодки как колодой для рубки мяса, госпитальер отрубил правую руку знаменосца выше локтя. Остальные ополченцы в ужасе смотрели, как рука падает в реку. Тангейзер отрубил своей жертве и левую руку. «Пилигрим» захлебнулся криком и сполз вниз, после чего Матиас наступил сапогом на флаг, покрывавший его плечи, и прижал его грудь ко дну лодки.

Потом снова посмотрел на шестерых «пилигримов»:

– Это переправа дьявола. Выбирайте другую дорогу.

Первый ополченец развернулся и пошел назад, обходя товарищей.

Рыцарь оглянулся.

Ялик держался рядом с третьим плашкоутом, готовый проскользнуть сквозь заграждение, как только откроется проход. Гриманд крепко держал борт лодки поднятой рукой. Карла смотрела на Паскаль, которая перепрыгнула на заграждение. Девочка заменила Тангейзера и поднимала спонтон, как рычаг, пытаясь вырвать из палубы крепительную утку. Но она использовала лезвие, а не противовес, и иоаннит поморщился, представив, как изгибается сталь, хотя и не мог этого видеть. Сломавшееся лезвие могло причинить Малан серьезные неприятности.

– Паскаль! Стой! – закричал Матиас.

Девушка повернулась и посмотрела на него сквозь дым.

Тангейзер описал рукой круг, показывая, что нужно перевернуть спонтон:

– Другим концом! Противовесом! Лезвие может сломаться, как меч!

Он еще раз взмахнул рукой, повторяя свой жест. Впрочем, это было не так уж важно. С помощью алебарды он вытащит утку за две минуты, а побоище, которое он устроил на сорока футах лодочных палуб, позволило ему выиграть гораздо больше времени. Рыцарь опустил руку:

– Стой! Оставь это мне.

Паскаль отошла от утки и встала, опираясь на спонтон.

Сзади послышался голос, перекрывавший истошные крики знаменосца с отрубленными руками:

– Ради Христа, позвольте нам забрать бедного Жана!

Тангейзер повернулся.

Причал, берег и площадь за спиной шестерых ополченцев были заполнены «пилигримами». Наконечники пик сверкали в свете факелов и луны. С десяток человек спускались по лестнице на берег. На верхних ступеньках, в восьмидесяти футах от Матиаса, появилась массивная фигура в блестящей кирасе. Капитан Гарнье смотрел на мальтийского рыцаря. И все остальные, несколько десятков человек, тоже смотрели на него.

Он снял ногу с раненого Жана и повернулся к заговорившему с ним мужчине: