Среди ученой братии пробежало то ли оживление, то ли волнение. Очевидно они представили, как в цивилизованном зале появится грозная фигура закованного в латы вооруженного воина, привыкшего ставить на колени не только государства, но и целые континенты…

— И он сможет зарубить Юрия Карловича за то, что тот долго не выпускал его обратно в жизнь? — то ли в шутку, то ли всерьез спросил Президент.

— Ой, ну почему именно меня? — слабым голосом произнес академик, доставая таблетку с пилюлями. — Я ведь не единственный, кто возражал против этой идеи… Камил, налейте воды, пожалуйста.

Суетин поспешно проглотил таблетку, запил водой, слегка облив рубашку.

— Да, Юрий Карлович прав: несправедливо возлагать вину на него одного! — кивнул Президент и повернулся к Ивлиеву. — Мог бы великий македонец зарубить всех, кого считал своими врагами?

— Ну-у… В принципе, это не исключено… С учетом господствующей в те времена ксенофобии и полном отсутствии толерантности, думаю, мало бы кто уцелел…

— А зачем нам тогда охрана? — вроде бы удивился Президент.

Силовики напряглись. Шуточный разговор незаметно съехал на рельсы их состоятельности и генералам это явно не понравилось. Да и никому другому, похоже, тоже.

Ученые начали тревожно перешептываться.

— И сколько он смог бы прожить в нашем обществе, казня и милуя по своему усмотрению?

В зале снова наступила жадная тишина.

— Македонский, как и любая другая копия не может жить сама по себе, — успокаивающе произнес Ивлиев. — Существование объекта будет зависеть от энергии, поступающей из нашего генератора. Он — центральная часть проекта, как ядерный реактор на подводной лодке, как сердце любого из нас. Любой витализированный объект навсегда связан с источником витальной силы. Генератор может находиться как угодно далеко от объекта, но он должен работать постоянно. Стоит его выключить — и объект исчезнет.

— И объект исчезнет, — задумчиво повторил Президент и кивнул. Лицо его ничего не выражало. Поднявшись со стула, он прошёлся по залу — взад-вперед и обратно. Все молча следили за перемещениями Первого лица.

— Что ж, эксперименты убедительны, — наконец, сказал он, останавливаясь напротив Ивлиева и уставившись ему прямо в глаза. — Но вы прекрасно понимаете: без витализации человека нет полной картины! А человек не дельфин и не кошка! Надеюсь, вы понимаете всю меру ответственности… осознаёте вес решения, которое ляжет на ваши плечи?

— Понимаю, — просто ответил Ивлиев. Наверное, слишком просто. Президент свел брови.

Дмитрий Жигунов вскочил, выбежал на свободный участок комнаты у окна, нагнулся и неизвестно откуда взявшимся мелом очертил вокруг своих ног довольно ровный круг диаметром с метр.

— Что это? — Генералы Ударный, Бочкин и Полесов первыми вскочили на ноги, Горбатов и Асламов последовали примеру силовиков, многие привстали или вытянули шеи, рассматривая меловой круг и пытаясь определить его скрытое значение.

— Кого вы поставите сюда? — многозначительно спросил Президент. — На место товарища Жигунова?

Но тот уже выскочил за пределы белой линии и отряхивал перепачканные ладони. Круг был вызывающе пустым.

Ивлиев молчал.