— Как у тебя, товарищ Семенов? — окликнул его незаметно подъехавший Мартынов.

Комэск бросил руку к козырьку.

— Готовы к выполнению задания, товарищ полковой комиссар! Ждём. Знакомлюсь ещё раз с дислокацией.

Они двинулись неспеша позади строя.

— Бойцы в порядке?

— Готовы выполнить приказ.

— Не было разговоров? Ну, из тех самых… ложное чувство товарищества и всё такое…

— Да нет. У нас все этих гадов знают. Какое с ними может быть товарищество?

— Ну, гляди! — Мартынов многозначительно посмотрел сбоку и замолчал.

«Провалимся, отвечу», — мысленно ответил комэск на невысказанную мысль комиссара.

Вдоль насыпи, перед строем проехались командиры. Впереди комполка товарищ Орлов — большетелый, сильный, рассказывали, что он владеет знаменитым «баклановским» ударом, разваливающим противника на две половины, до седла… Следом Павловский, Мартынов и Горюнов. Наверное, им сообщили, что Клюквин на подходе, потому что вскоре раздался топот копыт с западной стороны, над верхушками деревьев забелела поднятая всадниками пыль и, осаживая разгорячённых быстрой скачкой коней, третий эскадрон вылетел к станции.

Клюквин издали помахал рукой, крикнул что-то приветственное.

— Становись в первый ряд! — скомандовал ему Мартынов, указывая на свободное место. — Быстрее, товарищи! Спецпоезд на подходе, мы и так машинисту передали, чтобы ход замедлил…

— Мчались, как птицы, товарищ комиссар! — отвечал ему Клюквин в обычной своей шутливой манере. — Обгоняя, так сказать, ветер.

— Строиться, товарищи, строиться, — захлопотал и Горюнов, едва не притопывая от нетерпения ногой.

«Артист, однако, — усмехнулся про себя Семенов, наблюдая за тем, как убедительно изображает чекист взволнованного скорым визитом начальства служаку. — Я бы так не смог…»

Третий эскадрон выстроился на отведённой ему полосе, командир занял свое место на правом фланге, как раз впереди комэска «Беспощадного», развернул коня.

— Здравия желаю, командир, — приветствовал он Семенова щегольской и вместе с тем несколько пренебрежительной отмашкой к козырьку.

«Нет, я, как Горюнов, ни за что не смогу», — ещё раз признался себе комэск, чувствуя, как наливается неподъёмной тяжестью правая рука, отказываясь подниматься в ответном приветствии.

— И вам не хворать, — ответил он, не двигаясь.