С этой суматохой и тревогами последних дней Ане никак не удавалось выбрать время, чтобы спокойно зайти в конюшню и встретиться с Ласточкой, молодой ласковой кобылой, принадлежащей Анике. Воспоминания об этой лошади Аня вытащила из памяти баронессы, как и то, что она время от времени выезжала на прогулку по окрестностям замка.
– Как много у нас общего с Аникой в характере, – в очередной раз поразилась Аня, – мы как два отражения одной личности в двух мирах. У меня ведь тоже были попытки в юности ходить в конную секцию, да обстоятельства не позволили.
Помощница графа не задержалась долго в каморке у главного конюшего, быстро дополнила список, переписав имена его работников. Выйдя из каморки, она пошла в дальний угол конюшни, где находилось стойло её Ласточки.
Аника всегда очень любила лошадей. Когда её муж, будучи ещё женихом, подарил ей красивую молодую соловую кобылу, она была счастлива и расценила этот подарок как хороший признак к грядущему замужеству, как доказательство того, что будущий муж внимателен к ней и постарался узнать её вкусы и привычки, чтобы угодить невесте. Правда, позже Аника узнала, что всё гораздо проще, что это её отец просто посоветовал господину Тервискаю в качестве свадебного подарка вместо дорогого колье подарить ей лошадь. Отец очень хорошо знал свою дочь.
Когда молодая женщина переехала в графский замок, она не забыла захватить и свою кобылу, которую ещё перед свадьбой назвала Ласточкой. С разрешения графа баронесса держала её в графской конюшне, выплачивая некоторую сумму за содержание лошади.
Аня, волнуясь, медленно подошла к стойлу. Ласточка, почуяв её шаги и запах повернулась и поглядела на неё своим светло-карим глазом. Аня улыбнулась ей, негромко позвала:
– Ласточка, ты меня узнаёшь? – потом протянула руку и медленно погладила по светлой морде. Ласточка понюхала её руку, всхрапнула и потянулась к карману на платье. Аня вытащила из кармана заготовленную морковку и протянула лошади. Шершавые губы коснулись Аниной ладони, забирая лакомство. Светло-карий глаз опять внимательно поглядел на хозяйку. Аня осторожно стала гладить лошадь по шее и провела рукой по светлым волосам гривы. Кобыла обнюхала её лицо, фыркнула и переступила ногами.
С каждой минутой у Ани крепла уверенность, что Ласточка её признала и увидела в ней ту самую основную личность, распавшуюся на два отражения в разных мирах и по сути лошади всё равно какое именно отражение пришло сегодня к ней в конюшню. Это наполняло Аню восторгом. Молодая баронесса щедро поделилась с ней своей жизнью и подарила Ласточку.
Аня не была одета для длительной конной прогулки, всего лишь повседневные блузка, юбка и туфли, не было шарфа, обычно надеваемого на голову чтобы закрыть и укрепить причёску. Однако немножко прогуляться верхом очень хотелось, поэтому она вывела лошадь из конюшни и попросила Дила, сына главного конюшего, весёлого шестнадцатилетнего кудрявого паренька с лукавой улыбкой и пушистыми ресницами, работавшего неподалёку, оседлать Ласточку дамским седлом. Аня помнила, что у баронессы и сына главного конюшего были замечательные дружеские отношения, несмотря на то, что он был простолюдин, а она аристократка. Они познакомились ещё много лет назад, когда Дил, тогда ещё десятилетний мальчик, только начал помогать отцу в конюшне. Их объединила любовь к лошадям. То, что ему сейчас было шестнадцать, а ей почти тридцать не мешало дружбе, а наоборот помогало, потому что переводило их отношения из плоскости мужчина – женщина в область младший брат и старшая сестра. Когда Аника была свободна и хотела прогуляться верхом, то просила себе в сопровождающие Дила и главный конюший шёл ей навстречу. Иногда она ездила с парнишкой недалеко на реку, где он чистил и мыл графских лошадей, а она, помыв и почистив Ласточку, помогала ему, и это был их секрет, потому что не следует госпоже помощнице самого графа заниматься грязной работой. На прогулках они болтали о всякой всячине, брызгались и хохотали, купая в речке лошадей. Она учила его грамоте, рисуя буквы на песчаном берегу, а он рассказывал ей о лошадях и их повадках. С Дилом Аника чувствовала себя свободной быть кем пожелает: и старшей взрослой сестрой, и семнадцатилетней девчонкой, у которой всё впереди. Эта существовавшая только на время прогулок свобода ей очень нравилась. Это была отдушина, которая помогала Анике жить. В этот короткий период не существовало ни душного этикета, ни угнетающей её любви к графу, ни прошлого, ни будущего. Были просто прогулки, ветер в лицо, стук копыт, её красавица Ласточка и никаких других забот.
Аня одна, без сопровождения Дила, не спеша выехала за ворота замка, вспоминая умение ездить верхом и привыкая к этому одновременно. Тело помнило, руки сами правильно держали повод, а память баронессы указывала привычную дорогу вокруг парка. Сегодняшняя прогулка укладывались уже в Анину копилку воспоминаний, это была уже её собственная прогулка, её Ласточка. Баронесса Эргет ушла в другой мир и оставила ей потрясающее наследство – свою жизнь.
Аня уже почти совсем подскакала к конюшне, когда ветру удалось окончательно растрепать ей волосы, пара шпилек выпала и строгая причёска начала рассыпаться. Аня немного не доехала до ворот и остановилась. Подскочивший Дил бросил на землю седло и сбрую, которые в этот момент тащил в конюшню, и помог ей спуститься с лошади. Женщина как могла заколола себе волосы и, взяв Ласточку под уздцы, ещё разгорячённая прогулкой, пошла рядом с пареньком, который сразу стал ей рассказывать что-то смешное.
Завернув за угол, она сразу не заметила Ингера, выходящего из конюшни им навстречу.
* * *
Это было не дежавю. Это было явление ещё не получившее своего имени – повторное явление незнакомки. Барон опять в первый момент не узнал Анику в этой милой разрумянившейся женщине в блузке с расстёгнутой верхней пуговицей, с небрежно заколотыми волнами волос, из которых на тонкую шею выбивался мягкий завиток. Женщина шла навстречу Ингеру, выходящему из ворот конюшни, вела под уздцы светлого окраса кобылу с белой гривой и счастливо улыбалась мальчишке – конюшему, который рядом с ней нёс седло и упряжь. Она повернула голову, увидела барона и погасила свою улыбку. В тот же момент Ингер узнал Анику, и ему отчаянно захотелось повернуть время вспять и снова пережить это мгновение неузнавания, увидеть эту незнакомку, чтобы она так же счастливо улыбнулась ещё раз, но только на этот раз ему, Ингеру.
– Да что со мной? Я перестал узнавать женщину, которую знаю уже десять лет, – подумал он. – Хотя… Теперь кажется, что я и не знал эту женщину. Вернее, знал и не видел. Или видел, но не знал. Но я не помню, чтобы видел раньше, чтобы Аника так счастливо улыбалась. И как меняет женщин причёска!
Аника наклонила голову, приветствуя барона:
– Добрый день господин барон! – она вынула из кармана сухарик, угостила с ладони Ласточку, отдала повод Дилу, не забыв погладить и похлопать свою лошадь на прощанье. Конюший повёл кобылу внутрь конюшни.
– Не могли бы вы меня просветить чем закончились ваши поиски одной известной нам обоим дамы? – Аника повернулась и пошла рядом с Ингером по направлению к замку.
– Добрый день, госпожа Аника! – барон был сама вежливость. – Поиски закончились успешно. Мы посмотрели на эту лже-Линни и дали ей уйти с награбленным. Ваш дядя убедил нас, что это будет самым лучшим выходом для всех. По крайней мере, на данный момент.
Он шёл, искоса на неё поглядывая, и заметил, как она быстрым движением застегнула верхнюю пуговицу блузки, как на ходу пытается затянуть волосы потуже, как гасит во взоре радостный свет и быстро превращается в ту баронессу Анику Эргет, которую он почти каждый день встречал в кабинете графа последние годы.