Звучащий из двадцатилетнего аппарата голос Виктории Форд был удивительно четким.

«Если ты дома, возьми трубку!»

Потом была длинная пауза, пока Виктория ждала, что сестра ответит на ее отчаянную мольбу. Эйвери перевела взгляд с аппарата на Эмму, но глаза той были закрыты. Эйвери подумала, сколько раз за последние двадцать лет женщина слушала эту запись. На заднем фоне записи Эйвери слышала крики, плач и общий хаос.

«Эмма, я в городе… во Всемирном торговом центре. Что-то случилось. Был взрыв, и люди говорят, что в здание врезался самолет. Я в северной башне и… кажется, я в ловушке. На этажах под нами пожар, который не дает спуститься. Мы все поднимаемся на крышу. Говорят, там будут вертолеты, чтобы спасти нас. Не знаю, верю ли я в это, но я следую за толпой. Больше некуда идти. Я люблю тебя! Скажи маме с папой, что я люблю их тоже. Я позвоню еще раз, когда узнаю, что происходит. Пока».

Эмма нажала кнопку «стоп» и посмотрела на Эйвери, у той в глазах стояли слезы.

– Эмма, это… трагедия. Мне очень жаль. Должно быть, ужасно… иметь эту пленку. Иметь такое напоминание.

– Там есть еще, – сказала Эмма. – Еще одно сообщение. И я хочу, чтобы вы услышали именно его.

Эмма глубоко вдохнула и глотнула еще вина, прежде чем снова запустить автоответчик.

«Эмма, это я. М-м… послушай. Я слышу безумные вещи. Кругом хаос, и я не знаю, чему верить. Террористы и самолеты. Был еще один взрыв, и люди говорят, что в башню врезался второй самолет. Или в южную башню. Мне… нам некуда идти. Дверь на крышу была заперта, так что мы постараемся спуститься обратно. Кто-то говорит, что знает другую лестницу, которая может быть открыта. Так что… Я иду. Но…»

Длинная пауза высасывала воздух во дворике, и Эйвери заметила, что перестала дышать. Она подалась ближе к автоответчику, ожидая следующих слов Виктории Форд. В этой записи слышалась мягкость, которой не было в первой. Мало фонового шума и отсутствие хаоса, который присутствовал на первой записи, придавало этому сообщению отрешенность, которая создавала у Эйвери впечатление, что не только Виктория Форд, но и само здание смирилось с судьбой. Наконец раздался голос Виктории.

«Все, что происходит со мной. Расследование. Пожалуйста, знай… Для меня важно, чтобы ты знала… Я не совершала того, в чем меня обвиняют. Я любила Кэмерона, это правда. Но я не убивала его. Ты меня знаешь, Эм. Ты знаешь, что я на это не способна. Они говорят, что обнаружили мою кровь и мочу на месте преступления. Но этого не может быть. Ничего этого не может быть. Пожалуйста, поверь мне. Если я… Эмма, если я не выберусь из этого здания… Пожалуйста, верь, что я невиновна. Пожалуйста…»

Эйвери послушала еще несколько секунд тишины. На мгновение ей показалось, что запись закончилась, но Эмма не пыталась выключить аппарат. Наконец голос Виктории Форд вернулся к ним в последний раз.

«Найди способ, Эм. Найди способ доказать это. Пожалуйста? Просто найди способ доказать миру, что я не чудовище, которым они меня изобразили. А теперь я должна идти. Я тебя люблю».

Эмма протянула руку к центру стола и выключила запись. Она подняла глаза на Эйвери.

– Теперь вы слышали. Предсмертной просьбой моей сестры было доказать ее невиновность. Я пыталась двадцать лет, но не преуспела. Люди, участвующие в расследовании тогда, как и остальной мир, были потрясены последствиями одиннадцатого сентября. Когда все вернулось к некоторой норме, мою сестру и дело задвинули. Вопрос считался закрытым. Я пыталась продлить расследование, зная, что моя сестра не могла совершить то, что ей приписывали. Но никто не захотел меня слушать. Никто не захотел разговаривать со мной. Всем было все равно.

– Мне не все равно, – сказала Эйвери.

Она не просто нашла историю, которая не только будет выделяться из осенних передач, приуроченных к двадцатой годовщине одиннадцатого сентября, она нашла загадку. Она проехала всю страну по другой, вероятно более важной, причине. Она использовала идентификацию останков Виктории Форд как прикрытие, чтобы спрятать настоящую цель своего присутствия в Нью-Йорке – навсегда завершить дела семьи Монтгомери. Но каким-то образом, не ища специально, Эйвери обнаружила себя среди гор с гудящей от выпитого днем вина головой, перед большой, жирной загадкой, тянущей на огромные рейтинги.

– Я очень верю в судьбу, – сказала Эмма. – Все случается не просто так. Я верю, что судьба привела вас к моему порогу. Виктория просила меня очистить ее имя. Она не хотела, чтобы ее помнили как убийцу. За эти годы мне не удалось опровергнуть хоть какую-то часть дела против Виктории. Кровь, моча или другие улики. Но у меня и помощи не было. Может, это изменится? С вашей помощью… Я имею в виду, вместе, может быть, нам с вами повезет больше. Так же, как Виктория всегда будет в моей памяти молодой и здоровой женщиной, для меня она всегда будет невиновной. Поэтому, когда вы спросили, принесла ли мне покой идентификация останков моей сестры… может, немного. Но единственное, что принесет мне покой, это наконец доказать, что моя младшая сестренка никогда никого не убивала. Вы мне поможете?

Агент Эйвери просил подробности насчет контента, который Эйвери планирует принести в грядущий сезон «Американских событий». Дуайт Кори просил боеприпасы, прежде чем он вернется за стол переговоров. Она только что наткнулась на оружейный завод.

– Вы мне поможете? – снова спросила Эмма.