– Здесь действительно пыльно, – отмахиваюсь я.

– Не за это, Власов, – Гелька закатывает глаза. – За то, что не сказала тебе. И что не хотела тебя сюда вести. Я правда думаю, что стоит вернуться завтра и проследить внутри и снаружи…

– Я знаю. Просто хотел убедиться…

– Что я не играю против тебя? – понимающе улыбается Власова с лёгкой грустью.

Всё-то она понимает! Я отвожу взгляд.

– Ты вела себя подозрительно. Ничего личного.

– Я пытаюсь помочь тебе, Ярик. Я хочу, чтобы твоя дочь скорее вернулась домой.

– Ты должна была поставить меня в известность…

– Я не была уверена, ясно? – огрызается она. Совершенно неожиданно для меня. – Что я должна была сделать? Дать тебе очередную ложную надежду?!

В её глазах застывают слёзы, а я вдруг вспоминаю брошенную ею фразу. Там, в туннеле, Ангелина сказала, что понимает, каково это – матери лишиться ребёнка.

– Что случилось, Гель? – наклоняюсь ближе к её лицу, заглядывая в глаза. – Что с тобой случилось? Почему ты сорвалась сюда? Почему сбежала от Гриши Румынского?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– С чего ты взял..? – поджимает она дрожащие губы.

– Повстречал как-то на дороге Витю Абросимова, перекинулись парой фраз, – объясняю ей свою осведомлённость, чтобы не надумывала лишнего.

– Витюша, – выдыхает она. – В каждой бочке затычка.

– Пробивной, – не соглашаюсь с ней. – Подполковник теперь.

– Ты тоже подполковник, – хмыкает Геля. – Недолго Абросимову радоваться пришлось, что Власова обскакал по званиям.

– Чёрт с ним, с Витюшей. Меня интересует, что с тобой, Гель.

– Ярик, это не важно. Сейчас нам надо найти твою дочь. Вот, что действительно важно.

– Мне и ты важна. Ты же знаешь, что я не успокоюсь, так просто скажи.

Ангелина упрямо вскидывает подбородок, но всё же начинает говорить: