Рита стонет, подаваясь бёдрами мне навстречу, и я прихожу в движение. Врезаюсь в её тело мощными толчками, чувствуя, как тесно она сжимает мою плоть. Хлюпающая влажность похожа на рай. Мой собственный рай, что обещает вечное блаженство.

Больше я не сдерживаюсь. Нет причин. Мы оба жаждем безудержного секса. Я не боюсь причинить боль или навредить.

Рита сладко стонет, прижимаясь к моему лицу грудью. Внутри становится так тесно, что я ощущаю каждое сокращение гладких мышц. Бросаю взгляд на лицо девушки. Впитываю в себя эту картину: беспокойство на мгновение оставило её, взгляд затуманен от удовольствия, пухлые губки приоткрыты, из груди вырываются пронзительные стоны.

– Люблю тебя, Рит, – говорю ей, тремя мощными толчками подводя себя к падению вслед за ней. – Люблю. Люблю. Тебя.

Выношу её на кровать, даже не удосуживаясь накинуть полотенце. Так и падаем. Мокрые. На краткий миг счастливые. Оставившие проблемы до утра.

Перезагрузка необходима. Мне – точно. Так недолго и инсульт схлопотать. Сейчас мозг расслабленно отдыхает, чтобы начать усиленно перерабатывать информацию с утра.

Ритка гладит мои волосы, баюкая и успокаивая. Сам не замечаю, как проваливаюсь в спасительный сон. Кажется, только закрыл глаза, как она уже трясёт меня за плечи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ярослав! – Я просыпаюсь, бросаю взгляд на неё, на часы. И мгновенно возвращаюсь в действительность. – Я разбирала вещи Ангелины Анатольевны. Хотела постирать, привести в порядок. Я не специально, честно. Сумка была расстёгнута, упала на пол, и содержимое вывалилось.

Она смотрит испуганно. Я понимаю, что она сунула свой любопытный нос в записную книжку мнимой “соперницы” явно не в поисках зацепок. Возможно, пыталась найти что-то, что успокоило бы её ревность. Или напротив, подкрепило. Но сейчас это не имеет для меня никакого значения.

– Не тарахти, Рит. Тебя никто ни в чём не обвиняет.

Я сажусь на кровати, потирая глаза со сна. Долго продрых! Слишком беспечно в нашей ситуации!

– Что там? – спрашиваю у Риты, и она протягивает мне блокнот Власовой.

– Вот, я не знаю, ты видел или нет. Тут написано: «Почему он дал ложные показания?», видишь? Про кого это она? Ты знаешь, что он врал вам? Вы успели проверить этого человека снова? Он может иметь отношение к тому, кто похитил Софийку?

Я мгновенно выхватываю из её рук блокнот и вчитываюсь в записи Ангелины. Когда она оставила эту пометку? И почему не поставила меня в известность?

Сейчас я отчётливо припоминаю неприметного мужчину и его тихий голос. Как он рассказывал о Рите, о Туманове. Позже всё это забылось за чередой бесед и предположений, но Власова вела записи и пометку соответствующую оставила. Только не успела или забыла рассказать о ней мне.

Рыскаю по записям в поисках имени. А найдя, тут же набираю в комитет.

– Лёха, на месте?

– Да, Ярослав Сергеевич.

– По моему запросу о дочери Генриха Альбертовича Ротманда есть результаты?

– Пока негусто. Сложно получить информацию о её первом муже, он – гражданин США…