– Я покину Монастырь, – ответила безынтересно. – Ты знаешь, Отец. Вслед за супругом, я уйду.

– Вот и всё, – челюсть его скрипнула. Ответа он ожидал иного. Мольбы? Расспросов? Просьбы? – Твоё решение, Луна. Вновь оно.

Грудь раскололась.

– Ты лжёшь, – улыбнулась я.

– Хотелось бы мне лгать.

– Поучаешь? Наказываешь?

– Хотелось бы.

Он не мог так поступить. Ян – эгоист, циник и собственник; а потому принадлежащее ему должно находиться в Монастыре. Никак иначе. Но лицо – поникшее, опечаленное – удручает и заставляет верить. Когда…?

– Можешь ударить, Луна, но позволь этому случиться, позволь это сделать.

И Хозяин Монастыря склонился, замерев перед губами. Я подалась навстречу, но в воздух взмыло животное ржание. Откуда…?

Хозяин Монастыря бегло обернулся на металлические жерди ворот, через которые – то видно – на горизонте вырисовывался диковинный силуэт.

– Не стоило упоминать его имя, – протянул Ян.

– О чём ты? – спросила я. – Кто и чьё имя упоминал?

– Прошу, иди.

– Просишь? – бровь нагловато дрогнула.

– Прошу.

– Этого недостаточно.

– Прошу, Луна, – выдавил Хозяин Монастыря и – неожиданно – рухнул на колени. – Вот. Я прошу тебя: ступай. Ты сломала что-то во мне. Иди. В комнату, в бани, на кухню – куда пожелаешь. Можешь избить охрану, можешь помолиться, можешь извести сестёр…что угодно – только пропади с улицы и не приближайся к кабинету.

– Не понимаю…

– И не должна. Иди. Я не хочу показывать тебя приближающемуся гостю. Прошу, ступай.