На шум повторно открывшейся двери она не обратила абсолютно никакого внимания, плавая в глубинах апатии. Но вот крепкие объятия демона и шумный выдох на гране стона проигнорировать не смогла.
– Ведьма! – Элир прижал к себе девушку. – И как у тебя получается … – Он оборвал фразу.
Его губы прижались к светлым волосам Кьяры, которая недоверчиво смотрела перед собой, широко раскрыв глаза от удивления. Терзающая ее пустота медленно начинала заполняться волнительным теплом и надеждой, согревая скованную льдом безразличия душу. Она развернулась к Элиру, обняла в ответ, а по щекам потекли слезы, чертя соленые дорожки на пылающий коже.
– Почему ты вернулся?
– Не знаю, – в словах мужчины сквозили потерянность, смятение и грусть. Большими пальцами рук он нежно стер влагу со щек ведьмы, печально улыбнулся и поцеловал.
В этот раз его губы не требовали, не брали то, что он считал раньше по праву своим. Наоборот, они будто спрашивали разрешения, робко и проникновенно касались лица девушки, скользили по коже, даря умиротворение и покой, заставляя глаза закрыться, вызывая легкую тягучую дрему.
– Элир… – Кьяра откинулась на подушку, ощущая тепло его тела совсем близко. Мысли ускользали, и закончить фразу она не смогла. Лишь сомкнула от усталости веки и крепко прижалась к демону, будто боясь, что он исчезнет.
А он невесомо водил рукой по ее талии и спине, вдыхая сладкий аромат волос засыпающей ведьмы.
Лежа на кровати рядом со спящей девушкой, я судорожно анализировал все произошедшие события, пытаясь понять мотивы некоторых своих поступков. Чем больше времени я проводил с ведьмой, тем более нелогичные действия совершал. Это вселяло не просто тревогу – страх неизвестности копошился где-то глубоко внутри, выкручивая внутренности в тугой узел.
И с какой бездны я вернулся к ней в комнату?! Почему у меня перехватило дыхание, когда я увидел ее тонущий в тоске взгляд?! Какое мне дело до ее переживаний?!!
Бездна!
Я крайне осторожно провел кончиками пальцев по щеке спящей девушки. Ее чуть приоткрытые губы соблазнительно манили.
Почему с тобой, моя сладкая ведьма, мне так сложно справиться со своими желаниями?! Я смотрю на изгибы твоего тела и еле сдерживаю вожделение. А ведь раньше я всегда был холоден и расчетлив с женщинами. Мой интерес к ним заканчивался сразу после первой ночи. Ты же, ведьма, стала для меня волнующим наркотиком: туманишь мой разум, сбиваешь с цели.
Это недопустимо!
Я прикрыл глаза, чтобы не видеть свою истязательницу.
Все тело казалось чужим и будто саднило изнутри. Клинок Апостола оказался крайне опасным оружием. И мой организм до сих пор избавлялся от его губительного воздействия.
Даже думать не хотелось, что произойдет с демоном, если его ранить этим мечом.
Легкое прикосновение к клинку вызвало полный отказ всех щитов и способности регенерировать, обнуление магического резерва и интоксикацию всего организма чужеродной энергией. И даже сейчас, по прошествии нескольких часов, я не мог восстановить даже четверть запаса магии. Я ощущал внутреннюю заторможенность, слабость и … сонливость. Для демона-доминанта это означало одно – критический уровень истощения. На Демониуме такое состояние однозначно привело бы к плачевным последствиям. Уж очень много у меня недругов, которые с удовольствием воткнут свое ядовитое жало мне в спину. А здесь, в мире людей, я размяк, расслабился и сейчас медленно погружался в сон. Демонам моего уровня это не свойственно. Мы никогда не спим. Это опасно для жизни. И тем более мы никогда не позволяем себе подобную слабость в присутствии кого-то еще. Инстинкты хищника не подпускают к себе никого в те редкие моменты, когда мы слабы. Однако сейчас мой внутренний зверь не воспринимал ведьму как угрозу. Наоборот, тянулся к ней, желая быть как можно ближе.
Уплывая в пучину сна, я пытался бороться с собой, не давая окончательно погрузиться в беспамятство. Но разум подло отключался, а руки бессознательно тянулись к девушке, пытаясь обнять, словно бесценное сокровище.