— Ты такой смешной, когда ешь, — улыбается она. Подтягивает ноги к груди и укрывает их пледом, под которым мы вообще-то сидим на террасе вдвоем.

Я толкаю Джонни плечом:

— А ты такая смешная, когда наглеешь, — тащу из-под нее плед и, завладев им полностью, заворачиваюсь в него с головой.

— Эй! — в шутку злится она, но, заметив мою умильную рожу, которую я быстренько состряпал и зафиксировал, сразу же начинает хохотать.

Тогда я распахиваю свой «вигвам» и приглашаю рыжую бестию «в гости», не забыв намекнуть, чтобы она прихватила с собой оставшиеся бутерброды. А когда Джонни, хихикнув, подается с тарелкой вперед, я обнимаю ее и согреваю теплом.

— Может, все-таки расскажешь, как ты оказалась в вольере?

— Все очевидно, — чертовка смущенно жмется ко мне. — Я — волшебница, и умею телепортироваться.

Ее шутка звучит так мило и до смешного наивно, что хочется поцеловать эту пай-девочку в макушку. Но ближе всего оказывается носик. Аккуратный, строптивый носик, который она, после моего скоропалительного поцелуя, прячет в складках футболки у меня на груди.

— М-м, — интригующе тяну я. — Хотела попасть в мои в объятия и… промахнулась?

— Может быть, и так, — приглушенно мурлычет она. А потом распрямляется и с показным осуждением фыркает: — А вот ты поступил, как последний…

Я приподнимаю бровь:

— Козел?

— Заметь, — улыбается она, дразня своими соблазнительными губками, — я этого не говорила. Ты окрестил себя сам!

— Я поспешил опередить тебя, чтобы не словить более тяжеловесный комплемент в свою сторону. Я догадываюсь, какие слова незаслуженно вертелись на твоем остреньком язычке. Ведь так, Джонни?

— То есть, — прищурившись, буравит меня взглядом она, — ты не раскаиваешься?

— В чем? — напыщенно хмыкаю я. — Я же освободил тебя!

— Но сначала посмеялся надо мной! Признайся, тебе было весело!