Сосед-часовщик, однако, угодил в капкан Гименея, когда ему было уже за тридцать. Воткнув лупу под веко, он горбился весь день над испорченными механизмами часов за столиком в магазине «Алмаз», где скупали драгоценный лом в окошке, украшенном решёткой с фантастическими птицами из бронзы. Эти сирены воркованием прейскуранта завлекали подворотных Одиссеев.

Часовщик, не отрываясь от пружин и шестерёнок, исподтишка посматривал на толпу и по глазам мужчин и женщин, как по блеску пламени на острых наконечниках копий, старался угадать, что у кого в кармане или в сумке. Пока неповоротливая приёмщица драгметалла картинно суетилась у аптекарски чутких весов, он выторговывал в очереди по заниженной цене золотые кольца, зубные коронки, а то и царский червонец.

Таскал капризничающие часы домой, возясь с ними даже по ночам под вопли проснувшейся жены:

– Что ты здесь бензином воняешь? Когда это кончится?

– Тсс! Соседи услышат, ребёнка разбудишь…

Коричневые сосцы супруги просвечивали сквозь тонкую ткань пеньюара круглыми пряниками из овса. Вокруг сосцов щетинились волоски. Жена раздражённо выстригала их ножницами или, опасаясь порезаться, убирала бритвой.

Глотая одну за другой фирменные сигареты, пилила мужа:

– Раньше думала, ты не такой, как все… Дура!.. Стихи мне читал… А сейчас?

– Перестань.

– Тебе разве меня нужно было брать в жёны? Тебе Сарру нужно было найти, Сарру, вот с такими гирляндами сисек, потную и вонючую, как ты сам! Мне из-за тебя даже ванну иной раз принять не хочется. Опустилась, как ты!

– Замолчи!

– Тянешь домой золото, хрусталь, деньги. Деньги – не всё!

– Пойди, заработай.

– У меня даже юбки приличной нет!

– Не прибедняйся… Ты хочешь, чтобы я, как Наполеон в ссылке щеголял в перелицованном мундире, а парижские модельеры гнали ему счет за ансамбли его жены?

– Корчишь из себя всезнайку, а кабы пойти, куда следует, да рассказать, чем ты занимаешься!

Весь город смеялся над ним, поскольку часовщик всем плакался, какая у него стерва, как недовольна суррогатными формами его половой активности.