– Ничего. А что?

– Жохов убит.

Я был поражен. По лицу его я видел, что это не шутка, и не находил слов для выражения моего изумления и горя.

– Это ужасно, – продолжал Буренин. – Теперь ни за какие блага в мире не соглашусь быть секундантом. Тот момент, когда стреляли они, – это было что-то невообразимо страшное. Я слышал выстрел, потом видел, как Жохов упал, а вслед за ним Утин. Без памяти, как в чаду я бросился сначала к одному, потом к другому. С Утиным сделались конвульсии, он плакал и рыдал, как ребенок, как женщина в истерике.

– Боже мой! Боже мой! Бедный Жохов! Как же вы допустили до этого! Неужели, нельзя было остановить их?

– Знать, сама судьба вмешалась в дело. Мы употребили все средства. Достали пистолеты самые простые, положили в них ползаряда, дистанция была 20 шагов, оба они не умели стрелять, и вот пуля попадает как раз в середину лба, в ленту шляпы, у краев, пробивает череп – и конец.

– Он умер?

– Нет. Но доктор сказал, что он умрет через несколько часов. Он совершенно в бессознательном состоянии. Доктор сказал, что у него поражены чувствительные нервы, и даже если он останется жить несколько дней – это бывает – то ничего не будет чувствовать».

Александр Федорович Жохов умер 21 мая 1872 года в Петропавловской больнице. Согласно медицинскому освидетельствованию, смерть последовала от огнестрельной раны, которая, проходя в средине лба, поразила левую половину мозга.

Соответственно, Утин и секунданты с обеих сторон были преданы суду. Он проходил в Санкт-Петербургском окружном суде, и защитником Утина там выступил известный юрист-правовед В.Д. Спасович.

В результате Утин был приговорен к двум годам заключения в крепости, но фактически от наказания его избавили.

Во время процесса жена Гончарова, замученная всяческими пересудами, покончила жизнь самоубийством. Это, в свою очередь, толкнуло ее сестру на несостоявшуюся месть Утину, а потом и на собственное самоубийство.

Следует отметить, что все это дело раскололо тогдашние литературно-общественные круги Санкт-Петербурга на два лагеря – сторонников Жохова и защитников Утина.

В.О. Михневич в своей книге «Язвы Петербурга», изданной в 1886 году, написал об этой дуэли так:

«Повод для этой дуэли, весьма сложный и запутанный, не вполне выяснился на суде. Кровавой развязке предшествовал ряд взаимных уколов самолюбия, шепот каких-то неблаговидных сплетен и пересудов. Не обошлось и без романической прикосновенности к интриге женщины, которая вообще присутствует весьма часто (в той или другой роли) в убийствах рассматриваемой категории. В интриге, предшествовавшей дуэли Жохова с Утиным, участие женщины было косвенное и только подразумевалось прозорливцами, сочинивними такого свойства сплетню, что распутать ее уже нельзя было иначе, как на барьере. Г. Утин вел дело одного замешанного в политическом преступлении лица, с молодой женой которого Жохов был близок. Желая будто бы жениться на этой особе, Жохов стал путем софизмов уговаривать г. Утина повести так дело своего клиента, чтобы последний был признан кругом виноватым… Было ли точно такое коварное подущение – следствием не разъяснено, но оно сделалось сказкой дня в кругу знакомых Утина и Жохова, и постепенно разрослось в отвратительную «сплетню, не имеющую человеческого смысла», как выразился фигурировавший в качестве свидетеля в этом деле г. Суворин. Однако подобные сплетни, не имеющие смысла, тем и ужасны, что они, не поддаваясь опровержению ни логикой, ни судом, пятнают человека и бьют его по самому чувствительному месту».