– Он честный человек и хороший воин, – спокойно ответила Уна. – Но говорят, он влюблен в Эйслинг… Хотя стража Хилна в целом ее боготворит, так что все может быть не так, как кажется.

Ярвин не смог сдержать довольной улыбки. Отчего-то такое поклонение его жене вызывало гордость.

– Ты улыбаешься. – Уна шла и смотрела на него, чуть склонив голову к плечу.

– Сколько там человек в страже? Больше двадцати! А сколько девушек могут влюбить в себя больше двадцати мужчин сразу?.. Есть чему улыбнуться.

– Особенно если вспомнить, какой у твоей ресляндки длинный нос, – с усмешкой заметила Уна. А Ярвин только пожал плечами. Нормальный нос. – Брат, она платила стражникам золотом. Просто подумай. Они любят не ее, а золото, которое она им давала.

– Нет, Уна, они любят именно ее. За то, что не бросила город, не стала жертвой, а оказалась сильнее всех и сделала их жизнь другой. Как бы ты ни думала, а эту землю и людей Эйслинг считает своими и заботится.

Он не стал добавлять, что принцесса решилась жить с ним отчасти потому, что не хотела оставлять свой край каким-то варварам. Эта мысль пришла совсем недавно, но она показалась верной.

Сестра заступила ему дорогу и серьезно посмотрела в глаза. Сейчас на ее лице не было ни ухмылки, ни злости, только еле заметное беспокойство.

– Не влюбляйся в ресляндку, – сказала она. – Это ничем хорошим не кончится. Ты должен быть верен своему народу, а если влюбишься, то твоими мыслями завладеет она. И она станет решать, что лучше для твоей земли.

– Ты опять за свое…

– Ярвин, они другие. У ресляндцев в головах не то же самое, что у нас. Мы порой наивны и слишком легковерны, идем с открытым сердцем. А они не умеют открывать сердца. Возможно, потому что у них его нет.

Уна испытующе смотрела на Ярвина и действительно казалась обеспокоенной.

– И не забывай: Эйслинг – дочь Хитрого Льва. Таким людям не нужны сердца, им нужно золото, им важна выгода. Ты помнишь, что Дайра разрешил остаться в деревнях Ресляндии только кузнецам и плотникам? Наш остров исчез, люди гибли, женщины и дети болели, а он разрешил остаться только мастерам. Ты помнишь, как мы убегали от его дозоров, как за нами гнались его воины? Он пригласил к себе наших лучших людей, а про остальных умолчал, и нас любой прохожий принимал за угрозу. Это с его подачи мы стали в глазах ресляндцев дикарями… Твоя жена – дочь того человека, который разделил наш народ на хороших и плохих, как они говорят, «варваров».

Его сестра умела напомнить о худшем, чтобы подкрепить свои слова. Ярвин лучше Уны помнил дни скитаний и гнев отца – он уже тогда всегда был при нем как единственный сын и наследник силы. Это было тяжелое время.

Но обида на Дайру давно прошла. Как бы ни было больно, Ярвин его понимал, хоть и ненавидел. Он знал, что для процветания земель не нужны старики и тем более воины, преданные чужой стране и другим богам, а вот мастера пригодятся.

– Не беспокойся обо мне. – Ярвин положил руку на плечо Уны. – Я знаю, кому можно доверять, а кому нет.

– Надеюсь, Мирта тебя убережет, – ответила на это сестра. – Сам ты точно не разберешься.

– Слишком туп?

– Нет, просто ты влюбляешься в любую девушку, которая может пробыть с тобой до утра!

«Теперь понятно!» – подумал Ярвин, сложил руки на груди и посмотрел на сестру в упор. Ему и так несладко от того, что хранители давят, а тут еще она. А Уна не выдержала и выкрикнула: