Тем временем мечусь и дергаюсь, чтобы заработать. Но вот пауза — 12 октября концерт в театре эстрады в честь 3-летия Вечернего клуба. Приличненький концерт, среди номеров — новый Даймон-балет, отчаянная импровизация канкана на музыку Моцарта (!), мы с Ще сидели на первом ряду: видно отменно. Брунов поблагодарил балерунов и попросил показать зрителям, что у них есть. Девочки дружно задрали свои юбчонки, и Брунов тут же выдал репризу: «И вот этим я заведую». Завпоп — в этом что-то есть. После концерта был фуршет, на котором Врунов вдруг обратился ко мне и назвал мои исторические рубрики феноменальными… Вышли из театра. Кремль освещен. Вокруг тихо. И кажется, что мир пребывает в покое. Ни войн, ни драк, ни валютной паники.
На следующий день отправился на Красную Пресню к Менджерицкому. Он вышел на меня и пригласил к себе. Приехал из Америки с грандиозными планами, сходу предложил мне войти в редколлегию журнала «Новая Америка», который он собирается издавать с января. Предложил в каждом номере вести рубрику за 75 долларов. Я ему подарил Рюрика и «Терру», он в ответ аж 13 книг, которые он издал где-то: семитомник Лескова, двухтомник рассказов Чехова, двухтомник Абрама Терца, томик Гамсуна и еще одного норвежца, — целое богатство!..
Был Янов из Америки, теперь вот Менджерицкий. Перифраз Бендера: Америка нам поможет!..
Как пел на концерте Шифрин: «Солнце светит, ветер веет, много ль надо ли еврею?..» Действительно, удивительный октябрь, вот и сегодня ясное жемчужное небо, лучи освещают почти весь облетевший двор, и главное — сухо, но холодновато и ледяной ветерок. Но опять же без ненастья…
У меня и у Ще дырки во рту и прочие неприятности по здоровью. Словом, «где мои семнадцать лет?!» В совсем старые годы приходится крутиться, как белка в колесе. Звонок из Останкино: дают гонорар. Помчался, ибо сегодня дают, а завтра денег не будет. На метро 16 остановок и 4 пересадки туда и обратно, плюс троллейбус, — о, боже! Везде все набито народом, толкотня, а еще эти сумки-тележки. Неожиданно со злости шуранул одну тележную бабку, а она как завопит: «Хулиган старый!..». Деньги получил 200 400 — на зубы пригодятся.
Допечатал Лилю Брик — 18 страниц с хвостиком. И снова поход за гонораром. Всего в октябре 10 получений. Где-то чистыми полтора миллиона. Вот уж и миллионер. А все деньги идут на еду, зубы, газеты и книги.
Главное событие: убийство журналиста «МК» Димы Холодова, который пытался вывести на чистую воду жулье в генеральских лампасах, «Пашу-мерседеса» и его компанию. Газеты полны гневными материалами. Мне, конечно, безопаснее: я пишу о Вольтере и в политику, кроме отдельных острых уколов в колонках, не лезу. А иногда так хочется влезть в драку и по мордам отхлестать всех негодяев и ворюг России.
Появился новый термин «экологическая психиатрия», ученые пришли к выводу, что из-за загрязненного воздуха (соединения кадмия, марганца, свинца, ртути и других металлов) человек плохо себя чувствует, развивается неврастения, появляется раздражительность и прочее. И все звереют, особенно это ощущается на транспорте и в магазинах. А сколько вокруг детей-дебилов, мамаш-дебилопроизводительниц, еще н ємного и начнешь жить в новой стране — в Дебилоляндии. О, господи!..
На неделе была приятность от «Эха Москвы»: цыганские песни в исполнении Юла Бриннера, «Шаленочка» и прочие. Особенно хороши были «Две гитары» — Юл Бриннер и Алеша Дмитриевич.
Эх, Юра, заныли…
Уходит эта старая культура, а, возможно, и уже ушла, — все эти прекрасные романсы с ушедшими словами — «последний раз пацалую руку…» Эх, хочется достать графин с водкой, пить, слушая эти песни-романсы, рвать на груди рубаху и ронять пьяные слезы. Но не могу. Нынче я — ужасный трезвенник. Впадаю и регулярно только в трудовые запои. Трудоголик, а не алкоголик.
По телефону все время нудит Витя: «Мы с тобой не то делаем. Надо что-то позаковыристей, поскандальней… Нужно добиться стипендии Сороса…» и т. д.
24-го впервые держал в руках шикарный «Космополитэн» (ноябрь-декабрь, № 4) со своим материалом — «Тепло не смея расточать…» о Ларисе Рейснер. Дебют. Следующие персоны уже готовы… И в этот же день приезжал ко мне корреспондент «Журналиста» Олег Чечилов с диктофоном и терзал вопросами о работе, о календарях, о книгах, о школе, о Тарковском…
А я 26 октября отправился на Новый Арбат, 15, в офис Гдляна-Иванова на 15-м этаже, по приглашению знаменитых следователей. Состоялся обмен книгами: я им свою, они мне — «Кремлевское дело» с такой надписью: «Юрию Николаевичу — прекрасному публицисту и человеку с пожеланиями творческих успехов и благополучия, с глубоким уважением, Гдлян, Иванов». Приятный треп, кофе, конфеты (они моложе меня: Гдлян с 1940, Иванов — вообще с 1952-го). Но в них чувствуется и жесткость, наверное, не одного крупняка раскалывали.
Тельман Хоренович заинтересовался книгой «Тайнами» и сказал, что вот, если бы раньше, то кого-нибудь прищучил в своем кабинете и выбил бы любые деньги на издание книги. Но, увы, не сейчас…
В Доме книги на Арбате купил трехтомник Георгия Иванова, первую публикацию о котором я хотел пробить в «Отчизне» в советские времена, но мою «пробу» вернуться Георгию Иванову стихами в Россию тогда зарубили наверху. Прошло не так много времени, — и вышел!
Это написано в 1930 году. Отчаянный и какой-то болевой поэт, а его предсмертный стихотворный дневник! Самый страдальческий поэт из всех «серебристов»… А я пока занимаюсь другой «серебристкой» Зинаидой Гиппиус. Да еще печатаю материалы для «Новой Америки».
С четверга на пятницу плохо спал. Ночью за стеной врубили маг с песнями, потом во дворе долго лаяли бродячие собаки, а в довершение ночи взорвали автомобиль… Весело и криминально стало жить в столице!..
Дни летят, как ласточки, раз — и нет… Ще читает Лескова и считает, что он глубже Тургенева. Я тоже хочу почитать, но мне некогда, завяз в своих писаниях. В ВК вышла полоса про Георгия Иванова. Меджерицкому отдал материалы для его Америки, он, кстати, предложил сделать рабочую визу в Штаты на 3 года. Считает, что профессионал такого уровня, как я, не пропаду: в Америке масса русскоязычных изданий, есть радио, ТВ. Я отнесся к предложению Ивана Ал. прохладно. Америка — не Париж, как-то особо не приманивает…
На днях говорил по телефону с Мариной Тарковской. Ее возмутил где-то помещенный снимок, на котором Андрей на пляже обнимает Малявину. «Ну, и что? — сказал я. — Обнял и обнял, ничего страшного в этом нет», Она: «Так нельзя!.. Мы из шляхетских кровей… Он — великий человек» и т. д. Короче, разошлись во мнениях. Кажется, она греется в лучах великого брата. В Сент-Женевьев-де-Буа открыли надгробный памятник Андрею. Марину не пригласили. Она говорит: это все происки Ларисы. Но у Ларисы, наверное, были свои счеты и резоны. Родственники, как правило, не дружат.