А потом еще записывался на радио. Столкнулся с Игорем Фесуненко: «Все еще на вольных хлебах?» Подтекст такой: не надоело? не на дорвался? не собираешься ли застрелиться?.. В «Независимой газете» Тамара Грум Гржмимайло поведала, что ныне средний писатель и журналист печатает в год примерно 3 авторских листа (немногим более 70 стр.), ну, и соответственно, малая оплата. А я печатаю 12 печатных листов в «ВК», 6 — в Науке и еще где-то. Выходит, передовик творческого цеха!..
«Доброжелатели» о нас с Ще: «У них дела идут хорошо: деньги гребут лопатой». Стоящий рядом добавил: «Двумя лопатами!»
16-го к нам в гости пожаловал француз Шарль от издательства «Робер Лаффон» в сопровождении Костина, он выступал в качестве переводчика. Старенький и носатый мсье Шарль, похожий на Помпиду. Спрашивал, как я работаю, где достаю архивные материалы и т. д. Оговаривали сроки, страницы, акценты, оплату (10 тыс. долларов в три приема). Попутно господин Шарль отметил, что «У мадам хорошая улыбка».
После визита мы с Ще долго приходили в себя. Неужели издадут книгу и заплатят?.. А на следующий день — от волнения? — кровоизлияние в левом глазу. А еще что-то вступило в левую коленку. Налог на сияющие надежды?..
Сегодня вышел субботний номер «ВК», там — Андрей Белый и моя колонка. И как ныне звучат строки Белого:
Читаю корректуру «От Рюрика до Ельцина» — 349 убористых страниц… Как сказал Костин, француз уехал довольный, с хорошим настроением и с моей главой о Дзержинском. А по Эху разливается Иван Ребров, он же Хансик (отец немец, мать русская): «За мои бублички хочу я рублички…». Все, вроде бы, хорошо, кроме давления, оно 160 на 100. Пью венгерский панагин и американские витамины.
Выстраивается цепочка: публикации-гонорары-лекарства…
Отвозил первую часть Хроники тоталитарного режима в мастерскую за Тверской. Разговор с Ингой Розовской. Я ей, между прочим: «Тащу неработающую жену уже полтора года, а она в ответ: «Что полтора года! Я 5 лет кормила Марка Розовского!» Ныне они в разводе…
Скандальчик с одной читательницей: «Почему вы написали, что настоящее имя Жорж Санд — Аврора Дюпен; она — не Люпен, а Дюдеван, — это все школьники знают!» Я отвечаю, что Дюдеван она по мужу, а урожденная она — Дюпен. Ретивая читательница не поверила: Дюдеван и все! Дюдеванистая дамочка. Рассказал об этом Стрижеву, он говорит: есть такие читатели, что-то обнаруживают и давай кукарекать: неправильно! И таким образом утверждают себя. А вдова Горбатова восхищенно говорила по телефону: «Как много вы знаете и, наверное, много читали и читаете!..»
А1 июля появился второй француз — вслед за Шарлем Ронсаком другой эмиссар французского издательства — Пьер Лорен, вполне сносно говорящий по-русски. Лишь отдельные его длинные монологи переводил Костин. «Лаффон» склоняется к изданию моей книги, но все проверяют и проверяют. Обговариваются все детали и нюансы, прежде чем заключить договор и выплатить аванс, и как будет вестись рекламная кампания и как я должен выступать по ТВ и т. д. Гости ушли, а я в изнеможении плюхнулся на диван, сказав «Уф!..»
Ремарка: А в итоге ничем это не кончилось. Получилась книга фон дер Пшик… (15 марта 2011).
За 5-й номер «Науки и жизни» получил гонорар чистыми 3.484, в «Огоньке» за два номера — 8.700. Для сравнения: молодая картошка, кг — 800, огурцы — 800, помидоры — 650, черная смородина — 650 и т. д.
Сегодня вышла 50-я колонка в «ВК» и для «Науки» подготовил 33-ю календарную подборку.
Опубликована первая часть Маяковского, а в воскресенье 11-го в 13.20 вышла по первому каналу «Останкино» программа «Детективленд» с интервью на дому, где я даже прочитал стихи про Ваську Свиста Веры Инбер:
Кончилась программа — и пошли звонки. Русико: «Смотрело пол-Тбилиси»… «Ты не стареешь, как огурчик…». Аркадий Болдинский: «Смотрели с восторгом». Не обошлось и без казуса: Наташа-брокер поняла мою реплику буквально («Я приду к вам с экрана телевизора»), начала подготовку к встрече: подняли с постели бабушку, обрядили в новое платье, Катя покрасилась, папа побрился… И нате: с экрана пообещал, а в гости не пришел!..
Теперь о другом. Купил сборник воспоминаний об Александре Галиче и «Русские частушки», собранные Николаем Старшиновым. Времена гласности: открытым текстом про «х» и «п». Самое безобидное: «Сорок раз ей поднимал юбочку с передничком…» Это совсем другое, чем в официальных песнопениях: «Я на свадьбу тебя провожу, а на больше ты не рассчитывай…» А в народе все по-другому: «Мой миленок-озорник: ко мне в форточку проник. Сделал все, что захотел, и обратно улетел». «Я и так, я и сяк, и таким манером. Почему ж не переспать с этим кавалером?..».
Ну, а у меня ныне другая задача. «И так, и сяк, но только по тексту». 14-го закончил Хронику тоталитарного режима — 92 стр., правда, некоторые неполные. Печатал под дождь за окном. В воздухе разлито электричество, еле-еле допечатал в состоянии грогги, плыл, как боксер, после нокдауна. Приходил в себя с помощью шоколада… Вчера устроили отдых, и с Ще ходили в Пушкинский музей на выставку Анри Матисса…
Дополнение спустя годы. Через 5 с половиной лет, в феврале 1999 года выйдет моя книга «Улыбка Джоконды» и там в главе об Анри Матиссе будет написано:
«…вся Россия кажется погруженной во зло и темноту… Может быть, хватит, господа! Уже изрядно надоел этот вечный стон Ярославны. Сходите-ка лучше в Музей изобразительных искусств имени Пушкина и посмотрите на полотна и рисунки Анри Матисса. Глотните чистого воздуха искусства. Прикоснитесь к красоте. Зарядитесь радостью…»
Из письма к Наташе в Германию: «…Выражение «политика — это грязь» наводит подтверждение каждый день. Каждый день следуют заявления, разбирательства, склоки, скандалы, демарши и т д. Ныне все знают политиков, как когда-то раньше популярных киноактеров. Идет жуткоинтрижная хасбулатовщина — на ковре и под ковром. Что будет дальше, предсказать невозможно. Ясно только одно: возврата к старому уже не будет — к тихому, застойному, для кого-то уютному: «Была зарплата… был коллектив…» — как мечтательно вспоминал один наш приятель. Вот это все исчезло.