Вышел на «Работницу», на ответсека Григория Петровича Орловского. «Вы гость неожиданный, но очень важный», — приветствовал он меня. Просит для журнала модификацию Блока, выдержки из моей коллекции дневников и писем и еще не написанных, но задуманных «Роковых женщин». В заключение Орловский сказал: «Очень рад знакомству с вами, оно очень важно, поверьте, у меня чутье…»
Звонок из «Вечернего клуба»: «Вы попали в пятерку лауреатов…». На что я тут же откликнулся:
Рукописи книг, «Вечерний клуб», вклиниваются «Огонек» и «Работница» и — люди гибнут за металл! — хочется петь голосом Шаляпина.
Только что у зубного поставили коронки на цемент. Только цемента не хватает для полноты счастья!.. А работы невпроворот. А еще радио. Черняк: «Зачем тебе радио. Кто его слушает?! Да, мне звонил Уткин. Говорил, что слушал Юрия Николаевича…» Получилось смешно. Смешно вышло и с помывкой. Устал, хотел помыться — отключили горячую воду. С грехом пополам помылся в тазике, и Ще поливала голову из чайника. Вымылся, — дали горячую воду. Усмешки или гримасы быта. На Соколе за рукав схватила старушка: «Подайте рублик!» Дал трешку.
29 декабря поездка в Красную Пахру на дачу к Юрию Нагибину на редакционном автобусе. Отмечание пятерых лауреатов «Вечернего клуба»: Юрий Нагибин, Юрий Безелянский, Сергей Вурин, Галина Замковец (работник театра эстрады) и какой-то загадочный Миша. Благополучно доехали до заснеженной Пахры, тут жил Твардовский и многие другие, недавно ушел Цезарь Солодарь. Нагибинская дача двухэтажная, шикарная, вся в картинах — Фальк, Тышлер, Ситников и др. Нагибин пояснил: картины собирала его мама, «простая русская помещица». Книжные полки, скульптуры и скульптурки. Тишина, воздух, только твори!..
Каждый лауреат получил грамоту и конверт с 5 тысячами (интересно, что они для Нагибина?). Далее небольшое застолье за длинным деревянным столом под елочкой и потрескиванием камина, — как в кино!.. Последняя жена Нагибина — Алла Николаевна соорудила угощение: бутерброды с красной икрой, хорошая колбаска, грибы, кулебяка, водка «Золотое кольцо», кофе с шоколадными конфетами. Сплошной кайф. Но это не все: Нагибин подписал мне свой сборник «Рассказ синего лягушонка»: «Юрию Безелянскому — который держит в своих руках наше бессмертие — с уважением и трепетом Юрий На гибин». Если отбросить иронию и шутливость, то это — признание моего труда. Действительно, через календарь я вписываю многие имена в историю.
Нагибин рассказывал всякие байки, к примеру, как он однажды в театре, в уборной, очутился вместе с Анатолием Софроновым. «Он лил, как из брандсбойта, у него все было здоровое и мощное, а я стоял рядом и хило так писал…»
Потом фотографировались в саду в снежном интерьере. Лауреаты газеты и живой классик. Приехал домой и написал стишки:
Пока итог такой: 67 газетно-журнальных публикаций за год и плюс вышедший Календарь в изд. «Знание».
Вчера были в театре эстрады. Парад старых звезд: Нина Дорда с неувядающими «Ландышами», Мария Лукач (»Сутра побрился…» и несостоявшееся свидание — «Так значит завтра на том же месте в тот же час»). Клара Новикова сорвала аплодисменты, назвав правительство «сексуальным маньяком», который всех нас… Зал все понял об отношениях правительства с народом.
31-го накоротке заглянула к нам Наташа из Германии с презентами. Восхищалась Германией и одновременно ее ругала, привела слова Саши: «Ну, дураки!» Конечно, дураки, а мы, конечно, умники. И последний перл от Вити Кузнецова: «Слушал тебя по радио, что-то ты говорил, а чего — я не понял…»
1993 — 60/61 год
В новогоднюю ночь смотрели крутой детектив «Взять живым или мертвым». И гадали, каким будет новый 1993 год? Маршак говорил: грести надо, голубчик, работать, иначе утонишь… 1 января разбирал и читал прессу. Возмущался мерзким прохановским «Днем», а 2-го начал уже по-настоящему работать: модернизировал Блока для «Работницы». Вышли погулять, но мороз (-20) и через полчаса, подвывая, бросились в теплый дом. Ну, а 3 янв. уже работа на полную мощность, включая черновик по КГБ. Заломило голову, пришлось пить лекарства, д-го отвез готовую рукопись «Терры» и мучился с телефоном: наш отрубился, пришлось идти к соседям, чтобы кое-что уточнить по календарю в «Огоньке», бюро проверки взяло за горло. 5 янв. вышел «Вечерний клуб» с моим календарем и фотоснимком на нагибинской даче. И словами каждого лауреата ВК. Я привел мою любимую цитату из Шарля Бодлера: «Чтобы не быть рабами и мучениками Времени, опьяняйтесь, опьяняйтесь, опьяняйтесь без конца! Вином поэзией или добродетелью — чем хотите», и добавил: «Я опьяняюсь историей». Тираж газеты: то ли 130, то ли 150 тыс. экз.
Так стартовал 1993 год.
Явно закрутился и давно не фиксировал свою творческо-горемычную жизнь в дневнике. Печатание материалов, бегание по редакциям, разбор досье (среди авторов на первом месте сегодня — Георгий Гачев). В воскресенье 10-го набросало много снега и еле добрался до Сокола, купил свой любимый «Вечерний клуб», а там мой материал о Бунине, причем мою фамилию набрали крупнее, чем фамилию Ивана Алексеевича, что насмешило очень Ще.
Пришло письмо от Русико из Тбилиси: «…Жить всегда было тяжело, а сейчас особенно. Как везде после революции у нас полная неразбериха… Хуже всего интеллигенции, к этому слою бедствующих я приписываю себя и мой круг. Живем от зарплаты до зарплаты, на 2–3 работах — и все никак… О политике писать не хочется, много было надежд, да мало что сбывается… Может быть, когда-нибудь свидемся».
Среди рабоче-кипучих дней выделю 14 января. Долбил рукопись КГБ по разным источникам, в том числе и по книге Олега Гордиевского (Менжинский, Ягода, Ежов, Берия и т. д.) Неожиданный звонок Зимяниной из типографии, где верстается «ВК», по поводу приведенной мной цитаты из романа Замятина «Мы»: «Юрий Николаевич, розовые талончики или разовые?» Кафкианский мир!.. Прихватило сердце, напился лекарств и поспал с 8 вечера до 9 часов утра, — 13 часов кряду. Вот они, непомерные печатные нагрузки. Ще все время подходила ко мне и прислушивалась: дышу или нет? Потом трогала: теплый или уже холодный? И, естественно, была в страшном перепуге.
Вот так и живем и бьемся. Денег все время не хватает. Редакции норовят не платить, по крайней мере, вовремя. Фырчит кран на кухне. Пришел в негодность шланг в душе. И прорва работы: за что хвататься в первую очередь: за рукопись Рюрика, за Андрея Белого, за «Науку за «Вечерний клуб» или еще за что-то? И никакой тоски и скуки. Просто некогда грустить…
Впал в трудоголизм. А это опасно для здоровья, предупреждают газеты. Нужна профилактика: солнце, воздух, положительные эмоции. И со всем этим явный дефицит… Продолжаю лепить, строчить, ваять, долбить материалы. Бегаю получать гонорары, за них и чувствую себя первобытным добытчиком: еще завалил одного мамонта, осталось оттащить в пещеру. Как говорят в народе: кормлю бабу!..
В «Огоньке» познакомился с Леней Радзиховским: худенький, щупленький, застенчивый еврейчик с черной бородой… За неделю собрал гонораров 28.255 рублей — чистыми. Цены на рынке: творог -400, квашеная капуста — 200, морковь — 100, литр подсолнечного масла — боо, норвежское масло в коробочке, 400 гр. — 723 руб. Цены даю для памяти и для соотношения с гонорарами, ведь все забудется и не вспомнится… Радует, что много заказов, и даже Ще нашла свою нишу: «Москвичка» и «Огонек», где она печатает мой исторический календарь. В порядке релаксации по вечерам смотрим сериал «Возвращение в Эдем»: страсти вокруг Стефани Харпер (артистка Ребекка Джиллинг) и роковой Джилии (Пита Топанно), коварной интриганки.