Рядом Наоэ негромко заметил:

— Так это дочка Сиохара?

Чиаки снова посерьезнел:

— Узнал что-нибудь?

— Да, определенно сильная злоба… ну, больше даже чужое присутствие, чем злоба. Как мы и подозревали, в девочке какой-то призрак.

— Этот чайник Хирагумо?

— Он прячется, так что нельзя сказать наверняка. Но, судя по силе ауры, ему три… нет, даже четыре сотни лет. Сейчас он только затаился в теле, но изгнать его наверняка будет нелегко.

— Значит, слухи правдивы?

— Какие такие слухи? — перебил Чиаки.

— Ну, мы вытянули кое-чего из леди Кизаки, а потом еще с соседями поговорили, пока вас, ребят, не было. Так вот, насчет этих огней хоихои. Они тут и впрямь мелькают повсюду, и их сделалось больше за последние дни. А еще люди видели, как они влетают в дом по ночам, — первое окно второго этажа, на которое указал Такая, принадлежало комнате Наги. — Огни сюда слетаются, будто что-то затягивает их. И у нас сейчас только цукумогами в подозреваемых, так?

— Он собирает хоихои? Чайник?

— Наоэ думает, что он их ест.

Чиаки обратился к Наоэ:

— Думаешь, Хирагумо забирает энергию огней и добавляет к собственной?

— Вполне возможно. По легенде Хирагумо питается духами и другими подобными существами, верно? Не значит ли это, что он использует духовную и потустороннюю энергию, чтобы поддерживать жизнедеятельность?

Брови Чиаки съехались на переносице. Да, несомненно цукумогами в Наги вырос со вчерашнего дня, но…

— Так почему цукумогами вселился именно в Наги? Имеете в виду, это как-то связано с тем, что хоихои сожгли ее отчима?

Такая и Наоэ, переглянувшись, поморщились. Потом Наоэ, глядя на дом, произнес:

— А слышал, что она сто раз поднималась на Сиги и сто раз там молилась?

— Сто паломничеств… сто молитв?