Она сухо кивнула и стала прощаться. Правда, телефонами мы с ней обменялись.

– А когда?… – начал было Хаскин, но осекся.

Она угадала его незаданный вопрос:

– Когда интервью появится? Через неделю, если успею всунуть в ближайший номер.

Она вышла.

– Да, нехорошо получилось, – сказал Илья Львович.

Ни я, ни он, разумеется, тогда еще не знали, да и знать не могли, что это интервью она затеяла по личной просьбе генерала Пронина.

***

Выйдя из института, Людмила Теодоровна села в машину, но еще несколько минут сидела неподвижно. Солнышко вовсю светило, но у нее на душе было сумрачно. Она чувствовала себя измотанной, словно вагоны разгружала. Прежде, чем двинуться к себе, она все-таки набрала номер генерала.

– Это вы? – сказал он нетерпеливо. – Как прошло интервью?

– Долго рассказывать. Давайте я приведу его в порядок для печати. Это срочно. Следующий номер выходит во вторник. А к вам загляну, скажем, послезавтра с уже готовым текстом.

– Послезавтра слишком долго. Я умру от любопытства. Давайте завтра, ладно? А пока скажите, он вам рассказал, в чем суть его открытия?

– Да. Можно сказать, проболтался. Его помощник, кстати, мой бывший одноклассник, все время его одергивал, чтоб язык не распускал. Но он распустил. Потом опомнился и просил, чтобы в журнале про это не было. Как же! Стану я молчать. В этом же весь хайп!

– Голос у вас какой-то злой, Людмила Теодоровна. Что случилось?

– Просто не люблю, когда врут. А он соврал. Нагло и нарочито. На прямой вопрос, слышал ли он что-то про убийства, сказал, что нет, ни слова не слышал. Вообще, я думаю, что это он.

– Что он? – не сразу понял генерал.

– Он тот, кого вы ищете.

– Ну, это было бы слишком хорошо.

– Нет, я чувствую. А интуиция меня редко подводит. Это он, он, мерзавец!

Договорились, что Грушина придет к генералу завтра, в четыре часа.