Старт был дан автором ЖЗЛ-ской биографии Н.В. Гоголя (первое издание вышло в 1979 году) И.П. Золотусским, создавшим первый полнометражный (52 мин) документальный фильм сразу о двух великих писателях – «Двух гениев полет. Н. Гоголь и Ф. Достоевский»²⁸. В кадре – автор и ведущий картины и его вступительное слово: «Этот фильм о двух, может быть, самых загадочных гениях русской литературы. Один из них заставлял нас громко смеяться. Другой смеялся гораздо меньше. В его голосе слышалась боль, потому он исследовал боль сознания или хождения души по мукам. Их имена в истории русской литературы стоят рядом… Строптивый наследник хочет сорвать связывающие их узы… Но он не может этого сделать, ибо ничто великое не может уйти в прошлое – оно продолжается. Об этом наш фильм».

В основе концепции картины – даже не само соперничество, а тень соперничества двух гениев, причем, понятно, что не Гоголь видит в Достоевском соперника (он старше Ф.М. на 12 лет и заявил о себе в литературе, когда Ф.М. было всего 6 лет), а Достоевский в Гоголе. Герой первого произведения Достоевского «Бедные люди» Макар Девушкин вступает в горячий спор с автором «Шинели», не понимая, зачем нужно такое писать? Для чего? Как после такого можно жить, тихо и смирно, воды не замутя? Зачем подсматривать за человеком в его норе – как он ест, с кем пьет, что переписывает? «Прячешься иногда, прячешься, скрываешься в том, чем не взял, боишься нос подчас показать – куда бы там ни было, потому что пересуда трепещешь, потому что из всего, что ни есть на свете, из всего тебе пасквиль сработают, и вот уж вся гражданская и семейная жизнь твоя по литературе ходит, всё напечатано, прочитано, осмеяно, пересужено!» (30, кн. 1: 63).

Девушкин не только порицает Гоголя и его «злонамеренную книжку», но и хочет переделать, переписать ее. «Я бы, например, так сделал…» – таким стал его способ чтения. «А лучше всего было бы не оставлять его умирать, беднягу, а сделать бы так, чтобы шинель его отыскалась, чтобы тот генерал, узнавши подробнее об его добродетелях, перепросил бы его в свою канцелярию, повысил чином и дал бы хороший оклад жалованья…» (Там же).

Но в творческий спор вступали не только герои. Кружок Белинского объявил автора «Бедных людей» «новым Гоголем», однако Достоевскому этот титул, видимо, не слишком льстил, даже поначалу, ибо быть новым, то есть вторым, Гоголем ему явно не хотелось, а хотелось все попробовать, найти свой путь в литературе и утвердиться на нем – и это было не самое плохое применение творческого честолюбия. (Замечу, что роман прочел и Гоголь, написавший А.М. Вьельгорской из Генуи 14 мая 1846 г.: «В авторе “Бедных людей” виден талант, выбор предметов говорит в пользу его качеств душевных, но видно также, что он еще молод. Много еще говорливости и мало сосредоточенности в себе: все бы оказалось гораздо живей и сильней, если бы было более сжато»²⁹).

За первую же пробу («Двойник») его автор был уличен в измене гоголевскому направлению, в передразнивании и пародировании Гоголя, в искажении реализма. Роман «нового Гоголя» с «натуральной школой» был прерван в самом начале пути.

Не раз Золотусский как «член партии Гоголя» упрекнет Достоевского за строптивость, за измену учителю (мучителю), за творческие поиски на иных, не гоголевских, путях, за Фому Опискина, героя «Села Степанчикова», где так явственно ощущается пародирование гоголевских «Выбранных мест…» Золотусский настойчиво стремится сблизить гениев, как бы кто ни пытался их отдалить друг от друга: их квартиры в Петербурге не случайно были всегда в соседних домах, в двух шагах, везде, где бы ни жил Достоевский, в его квартирах висел портрет Гоголя, они никогда не встретились при жизни, хотя могли – это было бы так просто.

Итак, картина Золотусского про двух гениев – это история схождений и расхождений Достоевского с Гоголем, это творческая перекличка и полемика, явная и подспудная, пространство противостояния, это спор на вершинах мысли, где у них был шанс сойтись, – и, по убеждению автора картины, они сходились.

Но можно ли считать эту картину биографической в жанровом смысле слова? Скорее нет, чем да. Отдельные фрагменты судьбы двух писателей, их парадоксальная невстреча в жизни, хотя посмертно их имена (как и адреса проживания на петербургских улицах) стоят рядом, их творческая полемика, их пути в истории литературы – фильм об этом. И уж скорее в картине больше затронуты черты личности Достоевского – его писательское самолюбие и честолюбие, которые действительно были огромны и которых он не скрывал, ибо они были двигателем творческой работы. Да и как же писателю без самолюбия и честолюбия? Можно ли вообще видеть в них изъян писательского дарования?

Кроме того, можно ли утверждать, что фильм приоткрыл тайны личности двух гениев? Скорее нет, чем да. Особенности творческих почерков – да, приоткрыл. Но к тайне личности хоть Гоголя, хоть Достоевского автор картины, не в упрек ему будь сказано, даже и не прикоснулся.

Кажется, без слова «тайна» не может обойтись ни одна картина о Гоголе. Фильм Ильи Иванова берет в свою орбиту целых три тайны Гоголя, так и называя свое произведение³⁰. Анонс прост: «Николай Васильевич Гоголь, пожалуй, самый загадочный русский писатель. Все его творчество пронизано мистикой и тайнами. Существует множество мифов и легенд о жизни Николая Васильевича, а его смерть окружена и вовсе фантастическими слухами»³¹.

Исторический детектив – такое жанровое определение присвоено картине, и действительно, автор с первых кадров берет быка за рога – начиная фильм с эксгумации тела Гоголя в 1931 году, когда стала перестраиваться Москва и могила писателя оказалась помехой на пути строительства. Тело Гоголя покоилось на территории Свято-Даниловского монастыря 79 лет, с 1852 года, но пришли новые времена…

Вместо предисловия: «Мне страшно касаться этой темы. Не надо было эти могилы копать, не надо было эти могилы вскрывать, не надо было глумиться… Это плохо…», – говорит Александр Калягин, один из участников картины, лучший из кинематографических Чичиковых (фильм М. Швейцера). Присутствовавшие на событии известнейшие деятели советской культуры не удержались от разграбления могилы – хватали на сувениры все, что плохо лежало, а плохо лежало все. Но еще прежде (?) кто-то (?) выкрал (?) из могилы Гоголя его голову – то есть череп, и подозрения авторов фильма указывают на русского купца, мецената, собирателя театральной старины, создателя частного литературно-театрального музея А.А. Бахрушина. И это опять большой (и больной) вопрос.

Участники картины – режиссер Юрий Любимов, литературоведы Юрий Манн и Владимир Воропаев, писатель Юрий Нечипоренко, известные врачи и эксперты обсуждают историю скитания тела главного мистика XIX столетия по местам захоронений как тайну, стоящую в одном ряду с другими мистическими загадками. Герои Гоголя знают что-то такое, чего не знают его читатели (а Гоголь видел своих героев воочию, перевоплощался в них, входил в транс, говорил, что персонажи высасывают его, забирают все силы). Гоголь зачем-то сжег второй том «Мертвых душ» и еще что-то, о чем мы не знаем даже, существовало ли оно вообще. Гоголя мучил страх быть погребенным заживо, его тело не поспевало за духом, ресурсы тела исчерпались прежде, чем ресурсы духа – тело сжигается духом. Памятники Гоголя называют блуждающими – им не стоится и не сидится на месте, притом что при жизни Гоголь не хотел для себя никаких памятников… Тайн набирается куда больше, чем три.

Картину завершает тот, кто ее начал, – Александр Калягин, признавшийся, что Чичиков, которого он сыграл в 1984 году, – это образ непостижимой глубины; читатель видит только его поверхностную, бытовую сторону, не проникая в сердцевину. «Чичиков помогал мне выживать… Мертвые души для меня как Библия» – дорогое и тоже загадочное признание замечательного артиста.

«Личность Гоголя для меня – за гранью. Потемки. Не понимаю, многое не понимаю». Таков честный вывод картины – устами А. Калягина и, надо полагать, фильма в целом: тайны зафиксированы, перечислены, но не разгаданы. Да и возможно ли? Да и стоит ли? Неразгаданная тайна манит и притягивает взоры – разгадка девальвирует тайну и все, что с ней связано.

Но соблазн писать о тайнах Гоголя преследует документальное кино, сделавшись его идеей-фикс. «Тайны века. Николай Гоголь. Тайна смерти», «Гоголь. Тайна смерти», «Гении и злодеи. Николай Гоголь» и многое другое со сходными названиями гуляет в просторах Интернета. В них – про страх Гоголя быть похороненным заживо, про то, что он утратил интерес к своей внешности, перестал ухаживать за своим телом – не умывался и не причесывался, ничего не ел и не пил. Про ужасные обстоятельства насильственного лечения – с сажанием пиявок на нос и мушек на затылок, насильственным раздеванием и опусканием в ледяную ванну, обматыванием мокрыми полотенцами, кровопусканием, обливанием головы холодной водой и обкладыванием ног горячим хлебом; про завещание не хоронить его, пока не появятся признаки разложения, и про следы этой ужасной возможности: при вскрытии могилы кому-то показалось, что крышка гроба сдвинута, стенки гроба исцарапаны. Документалисты гадают, что же случилось с Гоголем, и ставят диагнозы – помешательство, маниакально-депрессивный психоз, нервическая горячка, отравление каломелем (хлоридом ртути), тяжелая инфекция, малярия, летаргия.

Версии выдвигаются и опровергаются – тайны личности обращаются в тайны гроба и загробного существования: кинематограф вообще ставит под сомнение, что на новом месте, куда якобы перенесли тело Гоголя, находится именно его прах. И конечно, всех волнует судьба черного надгробного камня («Голгофы»), которая при перенесении могилы на Новодевичье кладбище не понадобилась для памятника Гоголю, после чего его выкупила Е.С. Булгакова и установила над могилой своего мужа. Кинематографу нравится рифма: камень с могилы писателя, который сжег свое неопубликованное сочинение, поставлен на могилу другого писателя, который устами дьявола провозгласил в своем культовом романе: «Рукописи не горят».

Тайны смерти – лакомый сюжет для документального кино: в нем пробуют себя как новички, так и маститые авторы.

Картина «Гоголь и ляхи» (2009)³², тоже снятая к 200-летнему юбилею писателя, – снова про тайны гроба, с теми же, уже знакомыми, участниками – Воропаевым, Манном, Золотусским, Калягиным. А еще – с А. Пороховщиковым, Д. Черным, В. Гуминским, Б. Соколовым… И снова про соревнование памятников, про вкусы Сталина, которому нравились одни памятники и не нравились другие, нравились одни гоголевские персонажи, но не нравились другие. И снова – про тему страха у Гоголя, которая на самом деле есть тема Страшного суда, ибо Гоголь писал о том ревизоре, который каждого ждет за гробом. И снова – про смерть Гоголя, про то, как он изнурял себя постом и молитвой, как фактически убил себя, подражая монашеским подвигам веры. И снова – про психиатрический диагноз как причину смерти и страшные легенды про украденную из могилы голову, про возможную летаргию, про захоронение и разграбление могилы; среди грабителей – известнейшие имена: Тынянов, Сельвинский, Тышлер, Вс. Иванов, В. Лидин (взявший на память жилет Гоголя, чтобы потом его ткань пустить на переплет для раритетного первого издания «Мертвых душ»). И снова про то, что гроб с телом Гоголя так никуда и не перенесли – на Новодевичьем кладбище, по мнению монахов Даниловского монастыря, праха Гоголя нет, а остался он в Даниловом монастыре, уйдя глубоко под землю. Правда, эти сведения ничем не подтверждены и передаются изустно, то есть надо верить им на слово.

Но при чем здесь ляхи в названии картины? Они оказались здесь как-то совсем сбоку: тема ляхов (поляков), врагов малороссийского казачества, имеет прямое отношение к повести «Тарас Бульба», которую сейчас на Украине переводят с русского языка на «рщну мову», заменяя везде слово «русский» на слово «украинский» или вовсе избегая «русского следа». Мотивация переводчика: якобы слишком украинской показалась «великорусам-белинским» первоначальная редакция повести, опубликованная в сборнике «Миргород», и они стали требовать, чтобы Гоголь «усилил общерусский идейный смысл». Он это сделал, пишет переводчик повести, и эти «самовольные вкрапления» «задевали за живое даже мою еще школярскую гордость». «Ну, не міг я зрозуміти, чому це наші козаки помирають за “русскую землю”, а щирий козарлюга Бульба, згоряючи в лядськім вогні, пророкує: “Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!..”»³³.