— Бывало и лучше, — за обоих откликнулся Жаба.

Как вскоре выяснилось, этот везунчик вышел из переделки практически невредимым. Правда пара осколков в момент нашего перехода в убежище таки продырявила его рюкзак. Но, растратив убойное ускорение на жестянки с консервами, прошившие рюкзак осколки застряли в плотной ткани ботовского бронежилета, закрепленного поверх куртки, и до тела Жабы не добрались.

А вот со Скунсом все оказалось куда как хуже.

Наш слабачек-вонючка, во время общего панического бегства от рвущихся кругом снарядов, умудрился потерять свой рюкзак. А настигшая нас взрывная волна отоварила Скунса крупным осколком аккурат между лопаток. Летящий, как крупнокалиберная пуля, осколок прошил многослойную защиту броника, и вошел в тело Скунса.

Подозреваю, случившееся ранение и спровоцировало очередную активацию вокруг Скунса убежища из кисляка. А поскольку мы с Жабой находились с товарищем в единой ременной связке, несмотря на растянутость нашей бегущей тройки, в открывшееся убежище затянуло и нас.

Серьезно раненый подопечный был очень плох. Принявший на себя львиную часть удара броник основательно погасил убойное ускорение осколка. И пробив Скунсу спину, коварный кусок металла засел у него где-то в легких. Из-за чего каждый вздох бедолаге теперь давался с болезненным спазмом, а на выдохе изо рта вместе с воздухом вылетали кровавые брызги. Для грамотного исцеления, осколок необходимо было как-то извлечь, но ни я, ни Жаба не умели оперировать.

Чтоб спасти Скунса, нам срочно нужен был знахарь. В Молотилке знахарь был точно и, стопудово, даже не один. Но этот ближайший стаб находился от нас примерно в тридцати километрах, и добираться лесными тропами дотуда с носилками в руках нам с Жабой придется еще полдня минимум. Не уверил, что наш тяжелораненый товарищ сможет продержаться так долго.

А учитывая, что лес вокруг нас еще как обитаем и населен кровожадными тварями, за время перехода мы не единожды имели шансы нарваться на засаду затаившейся стаи, и обуза в виде носилок в руках могла стоить и нам с Жабой жизни.

По уму, следовало, без пошлых сантиментов, добить тяжелораненого и обреченного на долгую мучительную смерть товарища. Выход за пределы городского кластера гарантировал Скунсу возрождение на новом месте — вероятнее всего, каком-нибудь стабе Двадцать Первого Юго-Восточного региона, среди таких же, как он, игроков. Да, при этом я провалю задание, но оно ведь один фиг обречено уже на провал. А избавление от обузы, развяжет нам с Жабой руки, и вероятность благополучной доставки в стаб второго подопечного вырастет в разы.

Но это, ежели по уму. А за полдня знакомства я успел уже сердцем прикипеть к нашему вонючке, неоднократно выдергивавшему наши задницы из адского пекла, и бескорыстно делившемуся с нами невеликими просторами своего читерского убежища. Потому добить тяжелораненого друга у меня попросту не поднялась рука.

Прежде чем укладывать раненого на носилки, Скунса следовало хоть немного подлечить. И я, как умел, стал оказывать болезному первую помощь. Перво-наперво, достал из кармана рюкзака полулитровую бутылку с сахарным раствором (порцию которого заготовил на последней кухне в пятиэтажке, параллельно с изготовлением живца) добавил туда призванную из ячейки инвентаря нить гладкого янтаря и, вручив Жабе, снова поручил ему все как следует размешать. Пока Жаба остервенело тряс бутылку, я срезал резаком со спины Скунса пробитый броник, разрезал мокрую от крови куртку над раной, промыл живцом кровоточащую дырку в спине и, соединив разошедшиеся кроя плоти, сшил их десятком плотных стежков. А чтобы полностью остановить кровотечение, сверху еще налепил на свежие швы полоску прихваченного из ботовского авто скотча. Закончив возиться с залепленной дырой в спине, забрал у Жабы взбитый раствор янтаря и, приподняв голову пускающего кровавые пузыри Скунса, тонкой струйкой стал переливать целебное снадобье бедняге в приоткрытый рот.

От боли плохо соображающий Скунс, не реагируя на наши призывы глотать, норовил выплюнуть раствор янтаря. Потому, вливая снадобья на глоток, приходилось запрокидывать ему голову, и принудительно заставлять «пациента» глотать. Из-за таких гестаповских методов, тяжелораненый пару раз чуть не захлебнулся целительным раствором. Но мы с Жабой были на чеку, вовремя переворачивали Скунса, и помогали прочистить залитую раствором трахею.

Конечно по эффективности гладкий янтарь значительно уступал узелковому, но все равно «скормленный» Скунсу раствор в разы увеличил пока еще не развитую регенерацию игрока пятого уровня. Бледные, как снег, щеки тяжелораненого чуть порозовели, и дышать ему определенно стало легче.

Затуманенный болью взгляд Скунса прояснился, и он даже попытался с нами заговорить.

— Благ… заб… ту… — прошипел он.

— Держись, братан, мы с Рихтовщиком тебя вытащим, — тут же откликнулся и горячо заверил приятеля Жаба.

Повинуясь внезапному порыву, я призвал из ячейки черную жемчужину и, вложив в испачканные кровью губы раненого, приказал:

— Глотай. Это лекарство. Должно помочь.

Скунс послушно сглотнул.

— Запей, — я прижал к его губам горлышко полторахи с живцом, и раненый самостоятельно сделал еще пару глотков.