Вместе с Дубовым приехал высокий холеный господин, неразлучный с трубкой и роговыми очками. Ему лет около сорока. Выражение бледного бритого лица его брезгливо, взгляд бесцветных глаз холодный, словно прицеливающийся. Маленькие стриженые усы оттеняют тонкие, злые губы. Одет он безукоризненно, к завтраку вышел в отличном сером костюме, ослепительно-белом белье, в желтых ботинках с тупыми носками и прочными двойными подошвами. Это был инженер Рисней, доверенное лицо крупной английской фирмы, работающий на Урале в золотой промышленности в компании с Дубовым. Англичанин в совершенстве владел русским языком.

Из прислуги Дубовы привезли с собой лишь своего повара Фому Кузьмича. Это был пожилой лысоватый мужчина с полным белым безбородым лицом.

Фома Кузьмич был первый, кого я увидел утром, заглянув на кухню. Одетый во все белое, он священнодействовал там, как в алтаре.

Повар обратился ко мне, как к давнему знакомому:

— Едем, значит, молодой человек?

— Едем, — ответил я, разглядывая его.

— Красные-то далеко ли? Не сцапают нас? Обедом-то успею еще накормить господ?

Серые глазки повара блеснули насмешкой.

— Успеешь! — сердито ответила наша кухарка Ульяна Петровна, ревниво следившая за хозяйничаньем приезжего повара на ее кухне. — Коли ненароком не угодит снаряд в трубу, так успеешь.

— Ну! — беспечно возразил повар. — Так и угодит к тебе в трубу! Мало их в городе, труб-то!

— И угодит! — сердилась кухарка. — Выдумают тоже: к чертям на кулички, в горы да лес, к медведям в гости ехать!

— К медведям? Это ты верно говоришь. Только иные люди хуже медведя. А ты, голубушка, едешь?

— Как же! Нашли дуру! — Ульяна встала среди кухни, подбоченясь. — Да не сойти мне с этого места, чтобы я поехала! От родных мест не тронусь. Наша-то барыня Ирина Алексеевна уговаривала горничную ехать с ней, а Варя, горничная-то, не будь дурна, ушла третьего дня с вечера и глаз не кажет… И молодец! Пусть уж господа одни там путаются с Колчаками…

Вспомнив обо мне, Ульяна замолкла и занялась своим делом, сердито громыхая кастрюлями.

С раннего утра дворник Иван и кучер Ахмет хлопотали около повозок и лошадей, укладывали на возы грузы, кормили и чистили коней.

— А, молодой барин! С добрым утром! — приветствовал меня Ахмет. — Собрался в путь?

— А не боишься в горы ехать? — спросил я кучера. — Тетя Ульяна и Варя отказались.

— Чего мне бояться? — ответил Ахмет, приподнимая колесо пролетки для смазки. — Я люблю горы, я там родился, вырос.

— И Марфуга поедет?

— А как же? — смуглое лицо Ахмета осветилось улыбкой. — Куда иголка, туда и нитка.