ШЕСТАЯ ГЛАВА

Дубовы приехали поздно вечером, когда мы с Любой уже спали. Утром в нашем доме царило необычайное оживление, появилось много новых лиц.

Андрею Матвеевичу Дубову за пятьдесят. Среднего роста, полный, он крепок, несмотря на солидный возраст. Рыжие волосы на голове Дубов стрижет старомодно, «в скобку». Глаза у него серые, маленькие, проницательные, с хитрецой. Одет он в просторный серый костюм, ходит в лаковых сапогах, толстая золотая цепочка массивных карманных часов красуется на жилете.

Жена Дубова — Клавдия Никитична — женщина смирная, молчаливая. Ей тоже не меньше пятидесяти, но она сохранила еще следы былой красоты.

У Дубовых два сына — Георгий и Николай.

Младший, Георгий, лет двадцати пяти, в офицерской форме, с погонами поручика, подтянутый, щеголеватый. По наружности— в мать, синеглазый блондин, а характером — в отца, надменный и упрямый. Военное училище он кончил в начале войны с немцами, но на фронте не был, богатство отца охраняло его от опасностей боевой страды. Почти три года он прослужил в штабе запасного полка в Екатеринбурге. После временного падения Советской власти на Урале, когда туда пришли белые, он снова оказался в штабной должности.

Старшему, Николаю, около тридцати. Рыжеватый, в пенсне на близоруких глазах, медлительный, он был, наоборот, в отца внешностью, а в мать характером, — тихий, нерешительный, вялый.

— Он у меня философ, — смеялся Дубов. — Ученый и социалист. Университетское образование имеет. Опасный человек, капиталистам— лютый враг. Так, что ли, Николенька?

Николай после революции вступил в партию эсеров, был членом каких-то комитетов, гласным городской думы. Когда адмирал Колчак, правитель Сибири, разогнав учредильцев, посадил видных меньшевиков и эсеров в тюрьмы, Николай Дубов остался на свободе. Миллионное состояние отца, по-видимому, и тут сыграло роль.