– Даже не представляешь, какая ты милая.
Он явно колебался, но потом снова поцеловал ее, глубже, настойчивее, будто пытался передать нечто, чего не выразить словами.
Его руки двигались по ее спине, прижимая Дору ближе, пальцы скользили под рубашкой, опускались к выступающему изгибу ягодиц.
Чарли резко вдохнул, прервал поцелуй. Легкий ветерок поднял волну по воде. Дора вздрогнула.
– Тебе холодно?
– Да, немного.
Притянув Дору, он посмотрел ей в глаза, она почувствовала сильное давление его плоти. Ее тело пульсировало, желая, чтобы он заполнил пустое пространство внутри ее.
– Тогда пойдем внутрь и согреемся.
Глядя на свое отражение в зеркале, Чарли начал злиться. По какой‑то причине он не мог завязать узел галстука по центру.
– Позволь мне.
Он не заметил, как Дора вошла в ванную. Его мысли витали где‑то далеко отсюда.
Сегодня Цинмин, и все посвящено прошлому, предкам. Речь шла о том, чтобы отдать дань уважения отцу.
Чарли смотрел на нее. Дора развязала галстук и терпеливо завязывала снова. Ее светлые волосы были собраны в пучок, на ней были скромное темное приталенное платье и черные туфли‑лодочки.
Словом, она выглядела должным образом, сдержанно и траурно. Тем не менее ему хотелось, чтобы она лежала рядом с ним, в своей пижаме в бело‑розовую полоску. А еще лучше без пижамы.
– Не смотри на меня так, – мягко попросила она.
– Как?
Их взгляды встретились, и она прикусила губу.
– Сам знаешь, как.
Опустив глаза, она крепко затянула узел, но он этого не заметил, глядя на ее губы и думая о том, как сильно хочет поцеловать их.
– Прекрасно! А теперь, пожалуйста, застегни мне платье.