Страж Башни будет сражаться вместе с нами в час, когда Трижды Рождённый снова обретёт плоть.
Леодегарий из Серых Рыцарей назвал его Стражем Башни, воином, который в состоянии изменить существующий жизненный уклад во благо или во зло. Уриэль до сего момента не понимал истинного значения этих слов. Использование знания, которым он обладал, для злых целей уничтожило бы всё, что ему было дорого. То, что призрак капитана Вентана поведал Уриелю, было мощным оружием, с помощью которого он мог спасти всё, что любил.
– Готов? – спросил капитан Шаан, выходя на стартовую линию рядом с ним. Как и Уриель, Шаан нёс за плечами громоздкий прыжковый ранец. Позади него стояли Пазаний и Леарх, с похожей экипировкой, хотя казалось, что предстоящий прыжок их не слишком волнует. Остальные воины внутри «Громового Ястреба» были Стражами и восстановленными Поджигателями. Мечи Калта тоже были там, оправившись после марш-броска, который привёл к поражению Рождённых Кровью на Калте.
– Готов, – ответил Уриель и выпрыгнул из брюха «Громового Ястреба»
После разрушения Гробницы Вентана Уриэль и его спутники вернулись в ущелье Четырёх Долин, ожидая застать битву в самом разгаре. К удивлению, они обнаружили, что с момента их отбытия ничего не изменилось. После разрушения Чёрной Базилики Рождённые Кровью окопались за своей крепостной стеной и сидели смирно. Только позже стало ясно, что без Хонсу и других командиров, чьё логово внутри левиафана было уничтожено Гвардией Ворона, Рождённые Кровью остались брошены на произвол судьбы.
Пока имперские защитники обсуждали, каким образом извлечь выгоду из замешательства врага, решение было принято за них. Атакуя с поверхности, Леарх провёл грохочущую колонну бронетехники через Врата Гиллимана, сплотил Оборонную Ауксилию и напал на армию Рождённых Кровью с тыла.
Оказавшись между молотом Леарха и наковальней защитников ущелья, захватчики были обречены. То, что началось как битва, закончилось резнёй, поскольку Рождённые Кровью не были достойны пощады. Возрождающиеся имперские силы вытеснили врага на поверхность Калта и отвоевали Верхний Город, окончательно раздробив силы оккупантов.
Магос Локард восстановил орбитальную оборону, очистив свои системы от скрап-кода и вернув их под контроль Империума. С методичной, математической точностью он направил грозные геостационарные батареи и ракетные установки на вражеский флот, стоявший на высоком якоре, и уничтожил дюжину судов менее чем за час.
Во главе с «Горе Побеждённому», Имперский флот, который объединился возле Ультима 6-8, вступил в бой, и в конце шестичасовой битвы лишь одному вражескому судну удалось избежать расправы. Как только битва за Калт была выиграна, Уриэль собрал свои силы и взял курс на Талассар, встретив «Месть Валина» по пути.
Капитан Сикарий нёс весть о великой победе, которую он одержал на Эспандоре, а также новости о триумфе на Кинтарне, достигнутом с большим трудом, где Пятая и Шестая роты в итоге переломили хребет вторжению. Боевые баржи Октавия и Севериана уже приближались к Талассару, и синхронность их прибытия ни у кого не вызывала сомнений.
Пока Уриэль и воины Четвёртой и Второй рот падали с небес на Талассар, две боевые баржи Ультрамаринов разносили в клочья оборону «Неукротимого».
Поскольку это сражение было судьбоносным для Ультрамара, победу в нём следовало одержать силами целого Ордена.
Прошло достаточно времени с тех пор, как Уриэль покинул рампу летящего «Громового Ястреба», и он плавно принял оптимальное положение для приземления: опустил голову, подогнул локти и выпрямил ноги перед собой. Долина мчалась навстречу ему лоскутным полотнищем серых и коричневых цветов, в центре которого ярко-синим пятном выделялись последние воины Первой роты. Повсюду вокруг него завершали спуск закованные в броню Астартес объединённых сил Второй и Четвёртой рот. Это было зрелище, вселяющее восторг в сердца каждого, кто их видел, и Уриель не мог вспомнить, когда ещё две боевые роты вот так бросались в огонь битвы.
Справа он увидел развевающийся красный плащ командира Второй роты, и хотя они никогда не были друзьями, Уриэль признавал величие своего коллеги-капитана. Слух о его невероятной победе в Коринфе послужил напоминанием Уриэлю о том, каким опасным и безжалостным воином на самом деле был Катон Сикарий.
Он вновь сосредоточился на стремительно приближающейся земле, контролируя спуск поворотом плеч.
Достичь желаемой точки посадки было не таким уж подвигом, особенно если учесть, что он десантировался с воздушного судна, которое летело с приличной скоростью на большой высоте. Уриэль скорректировал угол падения, чтобы снижаться в направлении Калгара, приняв такое положение, при котором он летел ногами вперёд.
Это было самым опасным боевым десантированием из всех, что выпали на его долю, и пронзительный сигнал опасности в его шлеме сообщал, что он оставлял опасно мало времени на то, чтобы включить прыжковый ускоритель. Предупреждающая руна яростно мигала, когда он наконец врубил джетпак у себя за спиной, и скоростное падение мгновенно прервалось вспышкой реактивного пламени.
Уриэль обрушился на поверхность Талассара, с грохотом разбивая камни. Дым окутал место его приземления, а грунт под ногами остекленел от сильного жара. Меч мгновенно оказался у него руке, когда чудовищные существа с вытянутыми мордами и бараньими рогами бросились в атаку. Глухие удары поблизости говорили о том, что воины Четвёртой и Второй присоединились к сражению, и битва за Талассар быстро изменила характер.
Уриэль прорубал дорогу через толпы рогатых демонов широкими взмахами своего меча, при поддержке испепеляющих залпов из огнемёта Пазания и смертельно точных выстрелов Леарха. Командный отряд Уриэля сражался как единое целое с небывалой целеустремлённостью, превратившись в предельно эффективную боевую единицу ещё на полях сражений за Калт.
Любой обычный противник был бы сломлен таким внезапным нападением, но демоны не были обычными противниками. Они дрались с такой же яростью и энергией, как и прежде. Вид почти двух сотен бронированных Астартес, приземлявшихся повсюду, и двух огромных космических кораблей наверху, настолько близко, что казалось, можно протянуть руку и дотронуться до них, нисколько их не тревожил.