– Во время своего пребывания в Севастополе я приобрел скверное пристрастие к деньгам, – признался Данилов. – В том смысле, что теперь мне нужно знать не только, насколько хорошо нововведение, но и его стоимость. Испортила меня руководящая работа и с этим ничего не поделать. В первый же день, после знакомства с начмедом, я отправился в бухгалтерию, представился, объяснил свою задачу и попросил ознакомить меня с цифрами. Парадные департаментские реляции меня не устраивали – они туманны и округлены, а мне хотелось четкого представления. Я никакой дотошности не проявлял, просто задавал вопросы и поверил бы на слово, но добрые люди раскрывали папки и показывали мне документацию, в частности – копию акта сдачи-приемки пациентских мониторов, которых всего было шестьдесят четыре штуки, – Данилов поднял вверх указательный палец. – Шестьдесят четыре! Запомни это число. Хорошие современные мониторы производства фирмы GMC, навороченная последняя модель…

Данилов обернулся к бармену, показал ему два пальца и продолжил рассказ.

– К мониторам в отделениях я не присматривался и никакого дела с ними не имел, только мельком отметил, что это мониторы GMC.

– Ну да, – кивнул Полянский, – ты же занимался организационными вопросами.

– И уж никак не мог предположить, что причиной моих трений с больничной администрацией стали мониторы. То одно предполагал, то другое, а в конце концов обнаружил кучу «мертвых душ» и решил, что дело в ней.

Бармен принес полные до краев бокалы (наливали здесь честно – доверху и с минимумом пены) и на этот раз ему повезло – Данилов заказал сырные шарики, а Полянский, вошедший в очередной диетический период, – кольца кальмара.

– Ответ все время был у меня перед глазами, – Данилов помахал ладонью перед лицом. – Но я его не замечал, а ведь мог бы заметить уже в первый день, когда ходил знакомиться с реанимационными отделениями. Фирма GMC выпускает три модели прикроватных реанимационных мониторов – простой, сложный и навороченный. Корпус у всех одинаковый, а вот начинка разная. Близкий контакт с монитором состоялся всего один раз, когда я, по просьбе Турканова, осматривал одного из пациентов. Но в тот момент голова была занята постановкой диагноза. А потом я стал готовить тест для Турканова и решил добавить в него несколько мониторных картинок. Сам не знаю почему, но мне захотелось вставить эти картинки в реальные мониторы, висевшие в отделении, не иначе как подсознание подталкивало меня к нужному выводу… Выбирая картинку, я вспомнил виденный в бухгалтерии акт и потому выбрал монитор «RPM1003», а спустя некоторое время осознал, что виденный мною пациент был подключен к монитору «RPM1001». Три буквы, четыре цифры, одно отличие и ценовая разница в двести восемьдесят тысяч. Умножим на шестьдесят четыре – получим семнадцать миллионов девятьсот двадцать тысяч! Пусть будет восемнадцать для ровного счета. Неплохой куш, а?

– Куш солидный, – согласился Полянский, – но дело не в размерах, а в том, на сколько человек его делить.

– На троих, – ответил Данилов. – По шесть миллионов на рыло, если делить поровну, но подозреваю, что львиная доля досталась начмеду, замещавшей главного врача во время его болезни. Руководитель московского представительства GMC отпустил дешевые мониторы вместо дорогих, начмед их приняла, а главный бухгалтер закрыла глаза на несоответствия в акте сдачи-приемки и внутренних документах – в инвентаризационных описях должна же была фигурировать правильная модель. Но восемнадцать миллионов – это только реанимационные мониторы. Предполагаю, что со станциями[77] и прочей аппаратурой могли провернуть аналогичную операцию.

– Но это же голимое палилово! – воскликнул Полянский.

Бармен, собиравшийся в этот момент поставить на стол тарелки с заказанной едой, вздрогнул от неожиданности и сырные шарики едва не раскатились по столу.

– Это же дикая наглость! – уже обычным тоном сказал Полянский. – Мониторы у всех на виду, рано или поздно кто-то заметил бы подмену. Кто-то из проверяющих непременно обратил бы внимание на несоответствие инвентаризационных документов акту.

– Когда бы еще это произошло? – усмехнулся Данилов. – Начмед и главный бухгалтер перешагнули пенсионный рубеж. Могу предположить, что они решили в завершение трудовой деятельности наловить побольше рыбы в мутной воде, сбыть всю свою недвижимость, а затем свалить туда, откуда нет выдачи. Теперь тоже свалят, но в другие места. И вообще, друг мой, нахальство – это второе счастье. Вспомни, как действовал Остап Бендер!

– Бендер – литературный персонаж! – вставил Полянский.

– Я тут недавно читал о том, как в годы войны один дезертир организовал фиктивную строительную часть, – Данилов многозначительно поднял указательный палец. – Липовую контору! Не какие-то «Рога и копыта», а строительную часть! В военное время, когда бдительность была на высоте! И ведь прокатило… После войны он контору реорганизовал и смог проработать до пятьдесят второго года. Попался совершенно случайно – кто-то из сотрудников, которому недоплатили положенное, написал жалобу в Совет министров, там начали проверку жалобы и обнаружили, что такого учреждения на самом деле не существует… По сравнению с этой аферой комбинация с мониторами – детский лепет.

– Тебе, по идее, должны выдать премию! – без малейшей доли иронии сказал Полянский. – Ты же вскрыл такие нарушения…

– Насчет денег не знаю, но орден «За заслуги перед Отечеством» второй степени и табельное оружие мне обещали точно.

– Табельное оружие? – глаза Полянского стали круглыми. – Зачем оно тебе.

– Как зачем? – деланно удивился Данилов. – Для самозащиты. На меня же однажды совершали покушение, не исключено, что могут быть и другие попытки. Ты заметил, что я намеренно сел лицом к двери? Да и место выбрано не случайно, здесь работают проверенные люди…

– Гонишь! – рассмеялся Полянский. – А я ведь купился!