— Согласен на правду, — сказал Сет.
Страттон благодарно кивнул. Посмотрел на свою обувь, задумчиво прикусил нижнюю губу. Неожиданно Риджуэй понял, что передним не злобный махинатор, который был мгновением раньше, а просто человек, профессионал, который пытается собраться с мыслями.
— Наш отдел АНБ недавно перехватил информацию об операции российских спецслужб и русской мафии, связанной с произведениями искусства, вывезенными нацистами, и какой-то религиозной реликвией. Прошел слух, что после серии финансовых кризисов Матушке-России стало не хватать твердой валюты. Их правительство было в отчаянном положении, они готовы брать доллары, дойчмарки — все, что можно. Любыми средствами. Не задавая вопросов… Все наши сведения обрывочные, в основном — из перехватов и прослушки. Наши источники сообщают, что проводится множество подобных операций, направленных на сбор валюты любыми средствами. Ну и вот, оказалось, что одна из этих отчаянных операций проводится совместными силами российских спецслужб и их союзников в мафии, которые связаны с «Соколами Жириновского» — это как раз те ребята, которые чуть не пришили вас сегодня утром. Как и все прочие, эти зайчики добывали деньги, но наткнулись на старые данные военной разведки о картинах, которые нацисты захапали во время Второй мировой. Денег только за них могло бы хватить, чтобы выкупить пол-России. Но что гораздо важнее, стало известно, что с помощью одной из картин нацистам как-то удавалось во время войны шантажировать Ватикан.
Риджуэй перестал хмуриться.
— Одной из картин? — Он поежился, когда вспомнил последние слова Ребекки Уэйнсток. — Рассказывайте дальше.
— Мы не очень много об этом знаем, — ответил Страттон. — Вроде бы картину написал какой-то заштатный художник по фамилии Шталь… но это не важно. Важно то, что в Ватиканской Курии существует секретный отдел, который уже сотни лет охотится за этой реликвией. Мы это знаем потому, что русские прослушивали их телефоны, а мы прослушивали телефоны русских…
— Для Жириновского сейчас Ватикан — цель номер один, — неожиданно подал голос Хайгейт. Риджуэй обернулся и посмотрел на него: он по-прежнему подпирал дверной косяк, безучастный, как гвардеец у Бекингемского дворца. — Российские ультранационалисты заинтересованы в нейтрализации Ватикана. И они понимают: все, что помогало в этом Гитлеру, сгодится и для них.
Хайгейт взглянул на Страттона, и тот кивнул:
— К тому же то, что сработало против Ватикана, может сработать и против Русской православной церкви, которую Жириновскому тоже надо будет подмять под себя, если он хочет добиться тотального контроля, о котором он так мечтает. А это, как вы понимаете, изменит картину мира по наихудшему сценарию. Не забывайте, что Жириновский грозился оккупировать исламскую нефтяную республику — Азербайджан. Он будет проводить политику «Россия для русских», не останавливаясь перед геноцидом коренных народов. В его предвыборной платформе были пункты о возвращении всех бывших союзных республик и их зачистке для безопасной жизни русских. Все его речи и публикации пестрят доброжелательными ссылками на Гитлера… Пока люди Жириновского, — продолжил он после паузы, — не знают о существовании тайной ватиканской команды, они, да и все остальные, считают шантаж Папы Пия XII лишь одним из слухов времен Третьего рейха. Я и сам так считал, пока не прослушал пленки и не просмотрел донесения. И хотя мы довольно слабо понимаем пока, что происходит, мы точно знаем — что-то во всем этом есть.
— Так
— Этого я не знаю, — покачал головой Страттон. — В самом деле не понимаю, почему эта картина так важна.
— Хм-м… А я думал, вы, ребята, все знаете, — снова начал заводиться Сет. Он сжал кулаки в карманах новых брюк, купленных ему Страттоном, и облокотился о стену у окна. — Как во все это впуталась Зоя?
— Мы следили за Ребеккой Уэйнсток около недели, — ответил Страттон. — С того момента, как услышали ее имя на одной из ФСБ-шных записей. Она, судя по всему, — богатый австрийский коллекционер — теперь уже была им. Пыталась приобрести коллекцию из Кройцлингена, в которой, по мнению ФСБ, была и картина, за которой они охотились. Так ФСБ руками своих подельщиков из числа боевиков Жириновского добралось до нее и до вас прежде, чем это сделали мы.
— Вы… у вас есть какая-то информация о том, где может быть Зоя?
— Нет, — покачал головой Страттон, — но мы надеемся, что она все еще в Швейцарии и до сих пор жива.
Риджуэй еле заметно кивнул самому себе, оттолкнулся от стены, отодвинул угол шторы и посмотрел в окно на штормовой мрак. Так же, как снаружи, было сейчас у него на душе. Придется с ними сотрудничать, решил он. Просто нет альтернативы. Сам он никогда ее не найдет. Однако придется быть осторожным, чтобы пользоваться и не быть использованным. У АНБ репутация безжалостных убийц, которой могли бы гордиться Борджиа.
— Хорошо, — сказал Сет, отвернувшись от окна. — Будем работать.
— Я знал, что мудрость восторжествует, — улыбнулся Страттон.
— Но у меня есть несколько условий, — сказал Риджуэй. — Я работаю независимо. Мы делимся информацией. Вы прекращаете слежку за мной. Если русские на вас насядут, я не хочу, чтобы они и мне упали на хвост.
— Что ж, пусть так. — Страттон старался выглядеть невозмутимо. — Только я надеялся, что наше сотрудничество будет теснее.