– Может, кто-то его починил? Может, это поляки, которые делали ремонт?

– Не думаю, для них было очень важно, чтобы он упокоился в освященной земле. Если, конечно, Роланд Линдстрём сказал нам правду.

Карин откинулась на спинку стула.

– Кто?

– Бригадир, Роланд Линдстрём.

– А, понятно. Кстати, я тут подумал об одной вещи.

– Дате венчания? – спросила Карин.

– Да, хотя такие вещи можно забыть.

Фольке ни разу не забыл годовщину свадьбы, но случалось, что его жена о ней забывала.

– И еще о священнике, – добавил он.

– А что с ним?

– Его имя. Сири помнит, как его зовут. А я вот понятия не имею, как зовут священника, который нас обвенчал, а ведь обычно я помню такие вещи.

– Но это не преступление. Может, она верующий человек и активно участвовала в жизни церковной общины. Или обращалась к священнику за помощью после исчезновения мужа.

– Наверняка. У нее вид истинно верующей, – не удержался от сарказма Фольке.

Карин улыбнулась. Значит, и Фольке умеет шутить. Это для нее новость. Они продолжили разговор по дороге в Мёльндаль. Фольке пригласил поужинать с его семьей, но Карин отказалась. Он помахал ей на прощание, когда Карин отъезжала от дома. Неплохой выдался день, подумала она. Раздался звонок мобильного. Карин рассмеялась, услышав знакомый голос.

– Да-да, это звонит надоедливая старуха. Твоя бабушка.

Как-будто Карин могла ее не узнать. Телепатия, подумала она. Бабушка словно чувствовала, что Карин направляется к ней. Свернув в Гарде и поднявшись на холм, она припарковалась на улице Данска вэген. Пожилая женщина открыла дверь и сжала Карин в объятьях. Разжав объятия, она окинула старшую внучку скептическим взглядом.

– Ты так быстро приехала… Небось скорость превысила?

– Включила мигалку, – пошутила Карин.

– Господи боже мой, Карин, ты серьезно?