До того, как меня прервали, она спросила, зачем я еду в Калифорнию. Наконец я ответил:

― Немного работы, немного удовольствия. А вы сами?

― То же самое. ― Ее веки сузились. ― Вы из Манхэттена? Я не замечаю акцента.

Я почувствовал газету в своих руках и понял, что не смогу вернуться к ней. По крайней мере, пока, не с ее огненно-зелеными глазами, устремленными на меня.

― Когда ты живешь в Нью-Йорке так долго, как я, ты говоришь людям, что ты оттуда. Так проще.

Она рассмеялась, и это заставило меня продолжать смотреть на нее.

― Я тоже здесь уже давно, и я согласна. Как только Нью-Йорк становится домом, вы, кажется, забываете о том, где еще жили. ― Она заправила прядь волос за ухо. ― Почему так?

Когда я попросил свою помощницу забронировать этот рейс, я не думал, что коммерческий полет поставит меня в положение для разговора, как тот, который она только что начала. Я вообще мало думал о самом полете, кроме того, что знал, что должен быть на нем. Но теперь, когда я был здесь, понятия не имел, о чем, черт возьми, думал. Мне вообще не следовало ехать в Сан-Франциско. Я отвернулся от девушки, чтобы посмотреть вперед. Главная дверь была закрыта, сказав мне, что уже слишком поздно выходить из самолета. Единственное, что я мог сделать в этот момент, ― это подышать воздухом. Я извинился, наполовину поднявшись на ноги, зная, что мы в нескольких минутах от взлета и должны быть на своих местах, и пошел по проходу.

― Я быстро, ― сказал я одной из стюардесс, когда она подошла ко мне, и пошел в туалет.

Войдя внутрь, запер за собой дверь, полагая, что у меня есть около тридцати секунд, прежде чем я услышу стук. Если бы я был в любом другом туалете, я бы умылся, но я не собирался делать это водой из самолета. Что мне было нужно от этого тесного, заполненного пространства, так это отдышаться. Потому что все это было высосано из меня, и в четырнадцатом ряду не было воздуха. Я ухватился за край узкой раковины, глядя на себя в мутное зеркало. Сегодня рано утром, когда я не мог заснуть, я сбрил края бороды и подстриг ее по длине. На мне был один из моих любимых костюмов. Виндзорский узел у основания моего горла был безупречным. Может быть, я и не был готов, но, черт возьми, выглядел именно так. Я отодвинулся от раковины и вышел из туалета, сразу же встретил стюардессу, которая подняла руку, как будто собиралась постучать.

― Пожалуйста, займите свое место, ― сказала она.

Я знал, что должен спросить ее, есть ли свободное место в первом классе, где больше места для ног и меньше болтовни.

Не сделав этого, понял, что совершаю ошибку.

― Нервничаете перед полетом? ― спросила девушка, когда я вернулся на свое место, пристегивая ремень на талии.

Звук ее голоса заставил меня посмотреть на нее.

Это была моя вторая ошибка.

И что бы ни случилось дальше, это будет третья.