- Как вы меня нашли? – изумился я.

- По следу, - невозмутимо ответил он. – Ты что, не знал? Я знаменитый следопыт.

Я облегченно рассмеялся.

- Овцу, кстати, нашли после полудня, - продолжил хозяин. – Вернее, то, что от нее осталось. Лепа́с буквально споткнулся об обглоданные кости, и сдуру отнес их господину Фенги. Ух и крик стоял! Вознаграждения он, естественно, не получил, а вот хворостиной огрели.

Как бы мне ни было жалко бедное животное и незадачливого соседского мальчишку, я вновь не смог сдержать веселья, и мы с хозяином в унисон захохотали.

- Ладно, бежим давай, - скомандовал он. – А то щас как ливанет.

Его слова ознаменовались раскатом грома, и на нас хлынуло, как из ведра. Мы понеслись в направлении деревни под мощными струями. Хозяин крепко прижимал меня к себе одной рукой, чтобы накидка плотно покрывала мои плечи, и я ощущал теплоту его тела, с примесью аромата смолы и хвои, и еще чего-то такого приятного и незнакомого. Это был один из тех редких случаев, когда он прикасался ко мне, и я был настолько близко, чтобы слышать его горячее дыхание и даже быстрый стук сердца в груди.

Мы были уже у края деревни, когда прямо перед нами вдруг ударила молния, расколов тонкий ствол молодого вяза. Вскрикнув от страха, я отпрянул назад.

- Не бойся, – Маура наклонился ко мне, и его мокрые пряди, пахнущие дождем, на мгновение коснулись моей щеки. Я повернул голову, и мое лицо оказалось прямо напротив его. Его глаза были одновременно добрыми и суровыми, знакомыми и чужими. Их взгляд был на редкость пронизывающим, словно смотрящим прямо в душу, и даже на таком небольшом расстоянии я не мог толком понять, какого они цвета – в них словно чередовались темные и светлые оттенки серого, образуя странный узор радужки, а из-за их узости бо́льших подробностей было не разглядеть.

Капли дождя стекали по его высоким выступающим скулам, падали на чуть приоткрытые полные губы. Мгновение растянулось, и мне не хотелось отрывать взгляд от этого лица. Маура смотрел на меня без особого выражения, словно изучая мои ощущения, и я вдруг почувствовал, что краснею. Он выпрямился.

- Пойдем. И так уже до нитки промокли.

Мы быстро пробежали остаток пути под дождем, и хозяин повел меня прямиком в дом.

В имении Лабин-нег было, как всегда, хорошо и уютно; господин Ильба уже крепко спал в задней комнате, а мой отец по обыкновению скрывался от грозы в нашей каморке, греясь у горшка с углями. Маура быстро и ловко набросал хвороста в очаг и высек огонь. Мне редко удавалось так ударить по кремню, чтоб хотя бы выскочили искры, ему же это не составляло никакого труда – один резкий взмах, и хворост уже весело трещал, а тепло расползалось по комнате приятными волнами. Он принес несколько одеял, приказывая мне снять мокрую одежду. Затем обернул меня теплой шерстяной тканью, и сам скинул пропитанную водой рубаху, оставшись в одних светлых штанах, подпоясанных веревкой. Развязав тесемки, державшие сапоги, он положил их сушиться поближе к огню.

- Ты что, весь день эту овцу выслеживал? – поинтересовался он. – У тебя хоть еда с собой была?

- Не было, - пожал плечами я. – Господин Ильба хотел, чтобы я первым ее нашел, и торопил выйти...

Ни слова больше не говоря, Маура разогрел в очаге на тонком каменном подносе тушеную говядину с морковью, положил нам обоим по полной тарелке, и вдобавок выставил на стол корзинку с хлебом, горшочек с диким медом и душистые красные яблоки, завернутые в полотенце.

Только уловив аромат мяса, я понял, как жутко проголодался, и, присев к столу в одном лишь одеяле, с благодарностью вгрызся в сочный кусок.

Тем временем хозяин, выйдя за порог, громко позвал:

- Ранугад, идите, пожалуйста, сюда! Ужинать будем!

Я не смел и предложить позвать моего отца тоже поужинать в доме, решив сам отнести ему угощение, и обрадовался, когда он показался из каморки, присоединяясь к нам; Маура же тем временем наполнил еще одну тарелку.