– Карл Иванович, раз Вы были другом моего отца, то надеюсь… – Что ж ему сказать? От этого человека я буду зависеть, по крайней мере, до тех пор, пока не научусь ходить. Сейчас все мои (будем уж считать, что мои) ресурсы в его руках. Нет, в его порядочности я не сомневаюсь. Вот весь его вид говорит, что он лучше в убыток себе сделает, лишь бы о нём чего не подумали… Да и в будущем без его опыта, знания хозяйства и местных реалий, не обойтись. – Надеюсь, мы тоже станем друзьями.
Глаза у старика повлажнели.
– Александр Фёдорович… дык… Я ж ещё мальцом Вас на руках нянчил.
– А как я Вас тогда называл.
– Каливаныч. – И засмеялся…
Глава 3 (1791 июнь)
Помни, чтобы жить и радоваться, надо всего две вещи: во-первых – жить, а во-вторых – радоваться.
Шаг правой ногой, постановка правого костыля вперед так, чтобы протез, правая нога и правый костыль выстроились в одну линию. Шаг левой ногой с его постановкой на уровень правого костыля, постановка левого костыля вперед так, чтобы правая нога, левая нога и левый костыль выстроились в одну линию. И по новой, на 4 такта…
Я уже вполне бодренько ковылял на костылях. Ну, не то что бы совсем бодренько, но Степан, по крайней мере, перестал за меня бояться и опекать каждый шаг.
Конец июня был в меру жаркий и сухой. Лето вообще обещало быть хорошим, настолько хорошим, насколько оно может быть в средней полосе России. Каждый день я совершал прогулки, если моё шкандыбание на костылях можно назвать прогулками, по селу.
Всюду, куда бы я не направлялся, меня сопровождали, либо сам Степан, либо его племянник Филька. Ходил я обычно до кузни, там немного отдыхал, смотрел за работой кузнеца, пил у него квас и отправлялся обратно. Вечером доходил только до церкви и обратно.
Медленно, чертовски медленно, приходило умение ходить на протезах. Я, конечно, понимал, что искусственные ноги, как бы хорошо и качественно небыли они сделаны, родные мне никогда не заменят, но как хотелось стать обычным человеком. Воистину, мы замечаем блага только тогда, когда их теряем. Ведь как это здорово, просто идти!
Ещё в курсантские времена, когда нас выгоняли (а как ещё сказать? Сами мы бы вжисть бы не пошли) на марш-броски или кроссы, я старался занять мозги какой-нибудь проблемой. Бежишь себе, а мысли сфокусированы не на том, когда же это кончиться, а на чём-нибудь приятном – об отпуске, о девушках… чаще о девушках. И бежать как-то легче. Вот и сейчас, переставляя ноги, удерживая равновесие я старался думать о другом. Что я могу изменить в этом мире, чтобы то будущее, которое после меня наступит, не воняло так кровью и дерьмом? И надо ли делать? Не будет ли хуже?
Это в 18 веке власть первично, а капитал вторичен – есть власть, будут и деньги. В 21 же веке, даже если отбросить конспирологические теории заговора и всемирного закулисья, капитал вышел на первое место – есть деньги, будет и власть. Эта картина сложилась в мире где-то к середине 20 века, а может и чуть раньше. Можно что-нибудь сделать, что бы её поменять? Вряд ли. Ротшильды, Барухи и Дюпоны уже есть…
Шаг, нога, вернее протез, наступает на камень, и я чуть не падаю. С трудом удерживаю равновесие. Филька меня сопровождающий, засмотрелся на девок, которые мне кланялись, и вряд ли бы успевал меня подхватить. Вот бы была картина маслом, если бы его барин растянулся на дороге.
Смотри под ноги, балбес – это я себе.
Так о чём это мы?
Ах, да, о капиталистах. Так вот, если бороться с мафией нельзя, то надо эту мафию возглавить.
Во всех консптралогических теориях всегда мелькали только еврейские и англосаксонские фамилии. А если в них появятся русские?
Октябрьскую революцию в России готовили все – Ротшильды, Рокфеллеры, Вильгельм II, Ллойд Джордж и иже с ними. А будь силён капитал в России, да настолько, что нефтяные поля и нефтеперегонные заводы Грозного и Баку принадлежали бы не Нобелям, а Губониным, к примеру? (или Губонину там и так что-то принадлежало?) Да кроме этого и нефть в Дакоте и Оклахоме?