– Очень. После бумажной работы особенно. И наработки по кандидатской сюда пригодились. Все в свое время. Но очень одиноко.

– Почему? Ребята там все на подбор. Один другого лучше.

– Нет, они все замечательные, но они не ты! – на одном дыхании выпалила она и покраснела.

Тут пришла моя очередь краснеть. Что мне было сказать? Я своими руками похоронил свою любовь, в прямом и переносном смысле слова. Что сказать человеку, который ждет так терпеливо, но не может сдерживать своих чувств?! Я молчал, делая вид, что размешиваю сахар.

– Я твой друг Галя, всегда им был и буду, но не проси от меня большего. Не смогу я тебе дать той воды, которой у меня нет. Та, что была, высохла, и больше ее нет.

Галя сделала над собой видимое усилие и не расплакалась.

– Хорошо, Паш. Я понимаю, что ты пережил. Точнее пытаюсь понять. Я не буду больше возвращаться к этому разговору.

Она сдержала свое слово. С тех пор мы несколько раз пересекались, но она больше никак не напоминала мне о происшедшем. Я был ей очень благодарен за это. Каждый день я ходил в какую–то новую организацию, но все почему–то не складывалось. Казалось, это рок какой–то.

В начале ноября я ехал на очередное собеседование. Незадолго до этого прошел сильный снегопад, дороги еще не были очищены от снега. В итоге я опаздывал по времени на встречу.

Дорога была монотонной, нахлынули воспоминания. По этому участку шоссе мы с отцом ездили на рыбалку. У нас было любимое место, откуда мы никогда не возвращались без улова. Как хорошо было сидеть на воде и смотреть на поплавок. Отец очень любил такие посиделки, когда он мог побыть со мной, разговаривал всегда на множество тем. Он очень не любил политику вообще и политиков в частности, поэтому не смотрел новости, не читал официальную прессу, старался на все иметь непредвзятое мнение. В общем–то из–за этого мы с ним тогда и повздорили, мне казалось, что я прав, а он обвинил меня в узости мышления, обиделся и уехал с мамой в гости. Домой они уже не вернулись. На одном из прямых участков я решил обогнать седан, что едва двигался по трассе. Перестроился на полосу встречного движения, впереди замаячили фары машины. Я прибавил газ и стал возвращаться на свою полосу. Видимо я сильно резко взял вправо, пришлось подрулить и задние колеса зацепили обледенелую обочину, покрытую свежевыпавшим снегом. Встречный автомобиль пролетел мимо. Мою машину стало заносить, противно затрещала ESP, выправляя траекторию. Я лихорадочно крутил рулем, амплитуда ритмического заноса все усиливалась. На третьем витке меня выкинуло с трассы на обочину противоположной полосы. Резкий удар бампером о снежный отвал я пропустил. Сознание вернулось ко мне в тот момент, когда я заскользил на крыше по насту. «Господи, только бы лобовое не треснуло». В стекло несся снег, небольшие ледяные камни, любой из них мог пробить лобовик и тогда вся снежная масса оказалась бы внутри. Скольжение наконец остановилось. Только сейчас я понял, что нахожусь вниз головой, повиснув на ремне безопасности. Подушки не сработали, так как не было прямого удара. Заглушил двигатель, который все еще работал, открыл дверь и отцепил ремень. Как ни странно, я был абсолютно спокоен. Ко мне подбежал водитель седана, который я обогнал.

– Жив? Цел?

– Жив. Нигде вроде не болит.

– Быстро же ты друг ехал. В двух плоскостях тебя перевернуло после удара. Подвезти куда–нибудь?

– Да, буду признателен. У меня друг неподалеку живет.

Я забрал вещи, закрыл машину и доехал со свидетелем своей аварии до Стаса.

– Аккуратнее по такой погоде в следующий раз. Повезло, что жив остался, – напутствовал меня мужчина и уехал.

Стас сам открыл мне дверь.

– Здорово. Ты откуда и куда?

– Привет! Да я тут перевернулся неподалеку, на собеседование ехал. Поможешь трактором – назад перевернуть? Буду очень благодарен.

– М–да. Подожди, оденусь. Пройди пока. Моих нет.