– Конечно, как пожелаете. Но если они будут мешать нам покинуть этот домишко, то вы, конечно, позволите мне успокоить их?

– Я… я не знаю. Что-то может случиться! О, не к добру вы приехали!

Она явно была в панике, причем в настоящей. Ее натянутые нервы грозили вновь не выдержать. Снова вспомнив о Шоу, Лори поменялся в лице так быстро, что Дорис вскрикнула:

– Что такое? В чем дело?

– Я просто подумал о нашем друге Берти и о том, что он много чего задолжал. Рано или поздно – и я думаю, что скорее рано, – Берти расплатится по счетам.

Она не двинулась с места, но посмотрела на него так, что он опять был озадачен. Это был странный взгляд искоса, напуганный, но наблюдательный. Он вспомнил, что раньше она пару раз на него уже так смотрела. Этот взгляд леденил его душу сильнее, чем все то, что с ними происходило. Женщина, которую он любил, не должна была так смотреть на него.

Вдруг он услышал ее резкий вздох, и в следующее мгновение тишина комнаты была нарушена другим голосом, рычащим и полным гнева.

– Так вы здесь, да? Боже, ну и устал же я от вас и ваших появлений.

Лори обернулся. Шоу стоял в дверном проеме. Но он не был похож на того Шоу, которого Лори видел в последний раз: прилизанного и медлительного. Казалось, что Шоу с ума сходит от злости и готов кинуться в драку. Его челюсти были сжаты. Напомаженная голова и тяжелые плечи были наклонены вперед, будто он собирался прыгнуть, а в его глазах навыкате больше не было легкой дымки, они угрожающе сверкали.

Да, Герберт Рэнсом Шоу был сердит, но не собирался сам вступать в схватку с непрошеным гостем. Позади него изнывал от нетерпения отомстить Лори светловолосый секретарь, а слева и справа стояли те парни, которые дежурили вокруг дома. Они казались довольно крепкими, по виду – рабочие-итальянцы. Похоже, они ничего не понимали в том, что происходит, но были готовы сделать все, что прикажет им хозяин. Онемев, Лори пялился на эту картину, и четыре пары глаз, не моргая, смотрели на него. Потом Лори кивнул.

– Ну что ж, Берти, – приторным голосом начал он. – Вы превзошли себя, собрав такую команду. Четверо на одного. Хорошие шансы. – Его голос изменился. – Вы презренный трус! Почему вы не деретесь со мной один на один? Вы припасли хлороформ?

Лицо Шоу, красное от холода, стало пурпурным, словно с ним должен был случиться апоплексический удар.

– Вы скоро узнаете, что у меня припасено, – пролаял он, – и что будет с вами. Так вот. Вы будете драться с четырьмя или вы будете вести себя тихо?

– Я думаю, – сказал Лори медленно, – я буду вести себя тихо. Но куда вы меня посадите?

– Вы скоро узнаете.

В руках Шоу был моток веревки, легкой, но крепкой, и он бросил ее одному из итальянцев.

– Свяжи его, – приказал он.

– О нет, – сказал Лори, делая шаг назад. – Позвольте! Я бы вам этого не советовал. В самом деле. Это будет весьма необдуманный поступок.

Что-то в его голосе остановило итальянца с веревкой. Он заколебался, посмотрел на Шоу. Тот жестом указал двум крепышам на дверь.

– Подождите снаружи, – снова приказал он и обернулся к Лори, скомандовав и ему тоже: – Выходите!