Он уже несколько дней не выходил из проклятого гостиничного номера в Авешоте. Ему пришлось распаковать чемоданы и пребывать «в распоряжении властей». Эта формулировка, которую придумала Майер, была великолепна, ибо означала все и одновременно ничего. Его не могли арестовать, потому что следствие по его делу еще не закончилось. И уехать отсюда он тоже не мог, потому что прокурор в любой момент могла вызвать его на допрос. Фогель не боялся, что ситуация переменится необдуманно быстро. Фальсификация улики, повлекшая за собой тюремное заключение Мартини, на данный момент являлась всего лишь гипотезой, доказать которую будет трудно. Официальная версия гласила о случайно допущенных неточностях при сборе улик. Однако, учитывая дело Дерга, этот эпизод должен был положить надгробную плиту на карьеру спецагента.

Нервно расхаживая по маленькой комнате и снуя, как челнок, между ванной и кроватью, Фогель рассудил, что уволить его не уволят, но, скорее всего, сделают так, чтобы он сам подал в отставку. Таким образом, можно будет легче замять скандал, уже докатившийся до самых верхов полиции. Его удаление от дел произойдет тихо, под сурдинку, «по мотивам личного характера». В этом смысле «человек тумана» протянул ему руку. Теперь все внимание СМИ и общественного мнения переключилось на этот загадочный персонаж, и все остальное отошло на задний план. А потому спецагенту надо было просто проявить хитрость и нужным образом трактовать свой уход со сцены.

Но этого ему было мало.

Ему вовсе не нравилось, что его вот так возьмут и уберут. Он годами распутывал дела, которые на газетных полосах набирали крупным шрифтом, и за счет его работы начальство упрочивало свое положение. Боссы садились рядом с ним на итоговых пресс-конференциях, получая свою долю славы и продвигаясь по карьерной лестнице. Ублюдки. И где они теперь, когда он в них нуждается? Куда они все подевались, когда настала их очередь прикрывать его задницу?

Особенно его разозлила пресс-конференция, созванная накануне Майер и прокатившаяся волной по всем СМИ.

– С этого момента расследование продолжится с новой энергией, – заявила та, что поначалу не желала показываться перед объективами телекамер. – У нас есть новое направление, и мы сумеем пролить свет на исчезновение еще шести девочек, пропавших задолго до Анны Лу.

Так она пообещала, прекрасно зная, что через тридцать лет это будет фактически невозможно.

А когда кто-то задал вопрос, будет ли теперь полиция ловить «человека тумана», то ответил этот неблагодарный мальчишка Борги:

– Вы, журналисты, любите раздавать красивые имена, чтобы возбудить фантазию публики. Я же предпочитаю думать, что у этого человека есть лицо и есть личность и он не просто монстр. Только так мы сможем его поймать.

Мальчишка быстро адаптировался, подумал Фогель. Возможно, он его недооценил. Нет, парень, тебе еще мамочка нос вытирает, и недостанет тебе силенок выдержать такой нажим.

Но вот от чего он просто озверел, так это от ореола святости, которым теперь был окружен учитель. Переход от монстра к «жертве системы» оказался почти мгновенным. У СМИ была куча поводов для того, чтобы заработать себе прощение, ведь они рисковали по суду ответить за моральный ущерб. И те же хроникеры, что неделями линчевали Мартини, тепрь переключились на Фогеля. И поэтому, будучи вынужден оставаться в Авешоте, он не имел возможности даже нос высунуть из треклятого гостиничного номера. Снаружи его караулила орда, которая только того и дожидалась, чтобы его распять.

«Ну уж нет, я не уйду без шума и головы не опущу, не дождутся», – сказал он себе. Он уже обдумал более почетный и выгодный путь к отступлению. Если уж ему суждено закончить карьеру, то он это сделает с максимальной выгодой для себя. И деньги, по крайней мере частично, возместят разочарование и залечат рану, нанесенную его эго. Да, это была отличная идея.

Надо было только раздобыть одну вещицу.