Ясное дело, не поменяют, и Борги понял это только сейчас. Все уже давно решено. И никакой внезапный поворот событий для Мартини ничего не изменит. Просто потому, что все уже предрешено.
– Вас поэтому не было видно так долго? – с добродушным упреком заговорил Фогель. – Пока вы подобным образом тратили свое время, я тоже просеивал сквозь сито видео.
– Какое видео? – ошарашенно спросил Борги.
– С камер слежения на домах соседей Кастнеров.
– Но вы же говорили, что они вас не интересуют, потому что объективы камер нацелены на внутреннюю территорию участков, а не на улицу.
Каждый возделывает только свой огород. На первом брифинге Фогель так и сказал. Что же он теперь имеет в виду?
Но спецагент не собирался делиться с ним своими открытиями. Он положил ему руку на плечо и подтолкнул к двери:
– Пойдите отдохните, агент Борги. И не мешайте мне работать.
11 января
Девятнадцать дней после исчезновения
– Я не собираюсь подписывать ордер на арест.
Фраза Майер прозвучала как окончательный вердикт. Фогель уже в который раз сталкивался с упрямством прокурорши.
– Но вы нам все сорвете, – попытался возразить спецагент. – Нам необходим арест учителя, иначе станут говорить, что мы мучаем невиновного.
– А разве это не так?
Фогель представил ей решающую улику: увеличенные фрагменты, нарезанные из пленок камеры слежения на домах соседей Кастнеров. Он думал, что будет достаточно показать их Майер, чтобы она поменяла свою позицию. Очевидно, этого не случилось.
– Мне нужно неопровержимое доказательство. Как мне вам сказать, чтобы вы поняли?
– Доказательства нужны для приговора, а для ареста нужны улики, – протестовал спецагент. – Если мы его сейчас арестуем, то, возможно, он пойдет на сотрудничество со следствием.
– Вы намерены силой вырвать у него признание?
Закрывшись в раздевалке – кабинете Фогеля, они препирались уже минут двадцать.
– Когда он поймет, что все потерял и выхода у него нет, Мартини заговорит, чтобы облегчить себе совесть.