— Да не было у нас с ней ничего.
— Вот потому, что ничего не было, ты и не пришел, да, дорогой?
Переубеждать Нику не имело смысла. Они постояли еще, но молча, и разошлись по разным автобусам.
Откуда Ника узнала о Марине, Кузьмин понял два часа спустя, когда очередная стоянка осталась позади.
— Ты чего такой смурной? — спросил Оглоблин. — Все из-за картин переживаешь? Да не переживай. Продашь ты свои картины. Хорошо продашь.
— Со свадьбой тебе накаркать удалось, — ответил Сергей. — Но здесь твой черный глаз не поможет.
— Ну, не продашь, так хоть до Берлина прокатишь. — Оглоблин не дал обдумать свои слова и тут же задал неожиданный вопрос: — Ты действительно снял вчера проститутку?
— В каком смысле? — сделал удивленные глаза Сергей.
— Натурально сыграл, — похвалил его Данила. — Наш осветитель сидел у тебя под боком и с наслаждением наблюдал всю сцену с некой Мариной. Он даже записал ваш диалог… и дал мне почитать. — Данила показал рукой наискосок, где дремал с полуоткрытым ртом осветитель. Именно ему Оглоблин перед последней остановкой передал толстую черную тетрадь, которую с интересом читал до этого. — Наш осветитель, видишь ли, пьесы пишет. К сожалению, бездарные. А нам неплохо было бы поиметь какую-нибудь современную пьесу. Может, попробуешь себя как драматург? Фантазия у тебя есть, если судить по раритетам господина Рицке, которые он везет в тайнике, в минском автобусе.
— Подожди-ка, — остановил его Сергей. — А кому еще наш осветитель давал почитать свою писанину?
— Если только Веронике. Он всегда ей все дает первой. Ценит ее мнение. А что?
— Да нет, ничего.
«Так вот в чем дело… Интересно, что этот осветитель там написал? А какая, собственно, разница? Все даже очень хорошо получилось. И рвать ничего не надо. Все порвалось само собой».
— У меня для тебя не очень приятные новости, — вывел Сергея из задумчивости Оглоблин. — Я тут разговорился с Ильей и знаешь, что выяснилось? Я сам не поверил…
— Ну что ты замолчал? — внутренне холодея, спросил Кузьмин. — Говори.
— Да что говорить… Твоя Вероника, как оказалось, поехала в Германию не на работу, а… к Понтеру Рицке… Она его невеста.
— Как невеста?! — упавшим голосом проговорил Сергей.
— Правда, Илья сказал, что это только слухи, — попытался смягчить удар Оглоблин, но было уже поздно.
Потрясенный Сергей погрузился в себя и даже не заметил, когда колонна въехала в Берлин. Только что был знакомый пейзаж: рекламные щиты, среди которых попадалась и реклама театрального фестиваля, «зеленые» стоянки, одинокие кабинки телефонов чуть ли не на каждом километре, яркие постройки автозаправок… — и вот уже за окном улицы, суета, дома, так смахивающие на дома с Московского проспекта, витрины магазинов, открытые кафешки с раскрытыми зелеными зонтами над белыми столиками…
— Приехали, — сказал Оглоблин.