Глава 11

Мама записала меня на прием к врачу на утро понедельника, даже не посоветовавшись. Но мы не поехали в госпиталь – доктор Логан ждал нас на частный прием в нескольких милях за городом. Мама припарковала машину на забитой стоянке, вышла, а я осталась сидеть.

– Идем, а то опоздаем, – нахмурилась она.

– Зачем мне к нему? Я отлично себя чувствую.

Но я соврала. Просто я почувствовала притяжение: сильное, уверенное, оно вело меня прямо к кабинету доктора Логана. Там были очень больные люди. Они скоро умрут. А я не хотела их видеть. Сама, без Троя, который бы шептал мне что-то на ухо, и держал меня за руку, и вел себя так, будто происходящее – часть обычной жизни.

Мама закинула сумку на плечо и направила указательный палец на здание.

– Быстро! – прошипела она, едва шевеля губами.

Я шла по коридору, уставившись в темно-красное ковровое покрытие на полу. Остановилась возле огромного аквариума у стойки регистратора. Притяжение. Но оно исходило не от одного человека – шло отовсюду, охватывая меня огромным полукругом. Едва ощутимое потягивание из углов, местами – очень сильное, почти как в госпитале. Но самое сильное исходило из самого далекого закутка.

Когда мы с мамой искали место, чтобы сесть, я внимательно осмотрела помещение. Вдоль стен на мягких кушетках ждали пациенты: старые и молодые. У всех было что-то не в порядке. Паренек, даже помладше меня, перепуганными бегающими глазами следил за призраками, которые были видны только ему, тяжело дыша через рот. Древняя старуха сложила тонкие ручки на коленях и пыталась унять непрестанную дрожь. У женщины, маминой ровесницы, не двигалась половина лица. Когда девушка-регистратор пригласила ее в кабинет, она улыбнулась половиной рта, а вторая так и осталась безжизненной.

Их ненормальность делала их непохожими на людей. И даже рыбы это понимали: попрятались в искусственные пещерки и уныло замерли там, уставившись на дно – будто поняли смысл жизни. Не хотели смотреть на людей.

Вопреки здравому смыслу я год назад выбрала в школе курс философии. Идея принадлежала Деккеру: по его мнению, ходить вместе на занятия – прикольно. Прикольно не вышло. Я была в бешенстве. Никаких точных ответов. Мысли, домыслы и споры. Я старательно вела конспект, пытаясь определить закономерности. Чертила стрелочки и выделяла маркером слова. В итоге мне поставили высший балл, потому что я запоминала, кто что сказал на уроке. Но сама почти всегда молчала.

Как-то учитель завел с учениками беседу о том, что значит быть человеком, точнее, «в чем удел человека». Рассуждали о добре и зле, о том, что человек – существо разумное, о доброй воле. Нет, нет, нет! Я не могла с этим мириться. Подняла руку и прочитала свое описание того, что есть человек: двадцать три пары хромосом, прямоходячий, с четырехкамерным сердцем.

И тогда Джастин Бакстер осклабился в улыбке и сообщил, что у его дяди – синдром Дауна и не хватает хромосомы, а он, тем не менее, человек. И Тара Спано, которая уже тогда меня недолюбливала, ехидно спросила: «А если человек потерял ногу в аварии?» И Деккер посмеялся надо мной. Я замолчала и больше рта не раскрыла до самого конца курса.

А теперь мне захотелось вновь оказаться на уроке философии и дополнить свой ответ. Человека делает человеком мозг. Неповрежденный, равномерно серый мозг с правильно работающими нейронными связями.

Я решила посмотреть, кто же сидит в самом дальнем углу и излучает сильное притяжение. Думала, что это старик, но ошиблась – паренек едва ли старше меня самой. А рядом с ним сидела медсестра в пижаме в цветочек и невидящим взглядом смотрела в пустоту. Паренек раскачивался вперед-назад и мычал на одной ноте, прерываясь, только чтобы сделать вдох. Кожа без румянца. Пустые глаза. Очевидно, что он болен.

Но парень был не просто болен. У меня в середине мозга появился легкий зуд, еле ощутимое гудение, намек на вибрацию. Пусть намек – но он был. Парень умирал. Как тот человек в госпитале, как миссис Мерковиц, как сгоревший старик, как женщина в церкви. Ему осталось немного. Совсем немного. Поэтому, когда нас пригласили в кабинет, я не была настроена говорить о себе.

– Мама сказала, у тебя снова были галлюцинации, – начал доктор Логан, усевшись на стул и подкатываясь к столу.