– Сколько ему лет, Дилани?

– Кому?

– Трою. Он же сказал, что работает. Только сейчас поняла. Ты знаешь, сколько ему лет?

– Девятнадцать.

Мама смотрела подозрительно.

– А с кем он живет?

– Не знаю.

Я уставилась в окно. Если мама узнает, что Трой живет один, то встречаться с ним я смогу только под ее присмотром. И должна буду отчитываться, куда я еду, если захочу взять машину. И потеряю возможность общаться с единственным человеком, который понимает, что со мной творится. Дверка клетки захлопнется. Руки привяжут к кровати, накачают меня снотворным и будут держать в плену.

– Ты не хочешь со мной ни о чем поговорить? – спросила мама низким голосом.

– О боже!

Отец вздохнул. Мама выпрямилась на сиденье.

– Ну хорошо, извините, что я озвучила то, о чем и так все подумали.

– Он снимает квартиру с кем-то, – сказала я настолько тихо, что это и ложью нельзя было считать.

Я размотала бинт и заклеила ожог широким пластырем.

– Порезалась упаковочной бумагой для подарков, – объяснила я маме, когда она заметила.

Рождественским утром мы открывали у искусственной елки подарки. Мне подарили одежду на размер больше прежнего и новый телефон вместо того, который утонул в озере. Папины родители прислали мне пятьдесят долларов, и теперь я обладала состоянием в пятьдесят три доллара. Мама надела свитер, который я выбрала, и он оказался далеко не так плох. Удивительно, но факт.

Я утащила к себе в комнату подарки и приступила к процессу распаковки. Надо было еще смириться с тем, что одежда, засунутая на дальние полки шкафа, мне больше не подходит. Я доставала вещи, из которых выросла, и бросала в кучу на пол.

Когда в дверь постучали, я как раз оценивала размеры кучи.

– Войдите.

Деккер распахнул дверь, но замер на пороге. Я стояла возле шкафа.