– Ну тогда я сам, – решился Пыж, но на плечо ему легла тяжёлая рука Баркаса.

– Пусти! – рванулся Пыж. – Тебе жалко, да? А даже если я в аномалию, тебе какое дело? Тебе же легче, вам всем легче!

– Дурак, – спокойно, даже как-то – дружелюбно, сказал Баркас. – Это ты так храбришься, пока целый. А как вены у тебя почернеют и начнут, как стекло, крошиться, или если желчь из ушей потечёт, да такая, что щёки до костей проест, или когда «чёрный бамбук» из-под мышки прорастёт, как я у одного бродяги лично видел – тогда ты по-другому запоёшь. Слыхал, как воет человек, который лицом в «колючую» лужу угодил?

– Лицом? – переспросил Бек. – Это как же его угораздило?

– Помогли, – коротко бросил Баркас. Потом пояснил. – Долг на нём висел.

– И всё равно, – упрямо мотнул головой Пыж. – Ты мне не отец и не командир. И моё слово с твоим – одинаковое. И ты не имеешь права меня не пускать. Как и тогда ты не имел права мне морду бить, когда я хотел вернуться, чтобы помочь Алесе.

– Ты думаешь, я о тебе заботился? Да пропади ты пропадом! – пожал плечами Баркас. – Просто я не хотел, чтобы она ещё и твою задницу спасала.

Он, похоже, как и Бек, тоже избегал называть девушку по имени.

– Что же ты сейчас не пускаешь? Если, как ты говоришь, пропади я пропадом? – спросил Пыж.

– Так это для меня, – сказал Баркас и посмотрел в сторону Алеси.

– Себя не жалко, её пожалей, – добавил он, понизив голос.

– Ну, сейчас-то меня спасать не придётся! – сказал Пыж.

– Уверен?

– Уверен! – упрямо набычился Пыж.

– А вот я – нет, – Баркас продолжал говорить спокойно и дружелюбно. – И не потому, что ты салага и в неприятности, как муха в мёд, влипаешь. А потому, что, когда мы первый раз шли, там не было никакого свечения.

Бек подскочил.

– Это точно?

– Абсолютно.

Пыж даже попятился назад, нашаривая на поясе кобуру.

– Ловушка?