Попробовали. Лучше получается. Как Вы понимаете, исследования в области вооружений проводились методом проб и ошибок. То, что я заранее знаю результат и даже могу провести расчёты — значения не имеет. Зато обратить игру в некоторый пример последовательности целенаправленных действий — вот это интересно. Понимаете, что я подумал? Мне же в будущем жить среди этих самых бывших детей, а куда как приятней иметь дело с людьми опытными и думающими.
Естественно, следующим этапом «гонки вооружений» стал камень на верёвочке — его после раскрутки совсем удобно отпускать, но за улетевший шнурок становится обидно. Не безделица он в этом мире, не пустяк. А не каждый раз его отыщешь, особенно, после промаха. Поэтому следующим шагом стала праща — ремень из шкуры, в петлю которого укладывался «снаряд». В момент «выстрела» один из концов отпускался, а второй оставался привязанным к запястью. Вот таким образом при стрельбе тратился только легко восполнимый ресурс — камни. Сразу отмечу — прицельный бросок дался любому из нас только после долгих тренировок. То есть такой, когда снаряд летит в нужную сторону, а не «куда Бог пошлёт». Попадание же в конкретный предмет освоил только Кит — у меня и у маленьких гырхов для этого оказалась недостаточно совершенная моторика, зато человеческий детёныш освоил новое оружие быстро.
Я умышленно подчёркиваю различия, носящие физиологический характер, потому что знаю — неандертальцы, в конце концов, вымерли. И ищу этому объяснения. Возможно как раз сейчас мне довелось встретиться с последней группой людей этого биологического вида. И нам с вождём Тёплым Ветром выпал шанс сохранить популяцию гырхов?
Позднее мы исследовали рычаги — сначала, конечно, в качестве подкидной доски, научившись запуливать тяжелый камень туда, куда хотели, ну а потом и иные варианты «прошли», каждый в свой черёд. Во всяком случае широкоизвестную демонстрацию победы малыша над крепышом мы провели не один раз. Возиться с детьми всегда интересно — они такие непосредственные! Каждый потом показал этот «фокус» своему папе.
Что интересно, в компании с неандертальчатами нас с Китом свободно отпускали бродить по окрестностям — заострённые палки, имитирующие взрослые копья, в руках этих мальчишек были действительно серьёзным оружием против относительно некрупных куньих, которых, к тому же, встречалось в этих краях немного. Если честно, то здесь было, скорее, царство пернатых, появившихся неведомо откуда после таяния снегов. Но от них заметной опасности не исходило. Зато гастрономическая ценность залётных ни у кого сомнений не вызывала, и мы частенько приносили к ужину то, что сразу шло в котёл. Вороны, галки, сорока или иная неведомая мне птица — весна не баловала нас изобилием, поэтому никто не привередничал.
Ещё отмечу тренировки по штыковому бою. Курс общей военной подготовки я проходил осенью сорок четвёртого, так что знаком был не только с «коротким, коли». К тому же нас перед Хинганом готовили и против самурайских мечей — их тогда в войсках называли саблями и предупреждали, что офицеры с этим оружием весьма опасны, ну и показывали, как карабином отбить удар.
Наставили мы маленько друг другу синяков палками с обмотанными мягким концами, зато душа у меня теперь спокойней. Даже относительно неуклюжие Всхлип и Плакса не только, наконец «зауважали» проворного Кита, но и сами выучили ряд стандартных уходов и отводов. Если кто не соображает, объясняю: штыковой бой — разновидность фехтования, как и ножевой, в общем-то, хотя, о последнем у меня совсем слабые представления. Так, полковые разведчики иногда на мне отрабатывали нападения и защиты, потому что я смолоду шустрый.
Кроме нашей группы, детсадовской, промыслом пропитания занимались и подростки, к которым примкнул старший из человеческих детей Нут. Добыча у них случалась обильней, хотя некий паритет поддерживался за счёт нерегулярности успехов и неудач.
Естественно, проиграть в подобном стихийно возникшем соревновании мне не хотелось, но, увы, далеко от стоянки уйти такому малышу, как я, затруднительно, в силу простейшего физического ограничения. Тогда-то взор мой обратился в сторону реки.
Паводок в этих местах носил характер подтопления. То есть не бурный поток, катящийся под уклон местности в сторону озера, а плавное вспухание, ломающее толщу намёрзшего за зиму льда. Крошечные айсберги так и оставались там, где всплыли, хаотично перемещаясь в мутной почти стоячей воде, затопившей прибрежные низины. Луговина за рекой оставалась сухой, если не считать дождевых луж, и в её сторону взрослые поглядывали с надеждой, ожидая появления копытных. Однако, добыча не торопилась к нам на стол.
Оба челна покачивались привязанные у берега. Подростки нередко брали один из них, чтобы порыбачить, однако в сети попадалась только случайная мелочь. На вторую же, незадействованную старшими детьми, долблёнку обратил внимание собственных компаньонов Ваш покорный слуга. Всхлипа и Плаксу устроил гребцами, посадив друг за другом спинами вперёд и выдав каждому по два весла, закреплённых в уключинах.
Как я их сделал? Уключины. Так из верёвок. Две штуки привязал к тому же выступу, к которому крепится швартовый конец. Одну проложил по правому борту, вторую — по левому до самой кормовой оконечности, где имеется точно такой же выступ. Ну а сделать на верёвке петлю для того, чтобы затянуть её на стебле весла — это же элементарно. Сами верёвки, чтобы не стянулись к оси судна, распёр в двух местах рогульками, вот и вся силовая установка. Грести мальчишкам удобно, Кит на корме рулит пятым веслом, и летит наша ласточка птицей.
Вскоре каждый из гребцов оставил себе только одно весло, потому что на работу двумя мальчишкам элементарно не хватало координированности. Ведь тут ещё нужно было следить и за продольными смещениями — не обеспечивало моё приспособление поперечной фиксации. И стала наша «двойка» распашной.
Не о ней речь. Мы с подростками даже гонок не устраивали, а наоборот, старательно уравнивая скорости, потому что одну из сеток буксировали за два конца, а потом в удобном месте подходили к берегу и вытаскивали. Такое траление дало неплохой результат — работнички наши огородные несколько раз наелись досыта. А с молодёжью неандертальской у меня ещё с постройки печки хорошие отношения сложились, так что тёрок не было.
Скандалы случались в период дележа пищи — понятие о нормированной выдаче еды основным рабочим — охотникам по жизни — гырхам было глубоко чуждо. Напомню, что конфликт нашего вождя, Тёплого Ветра, с шаманом родного племени произошёл на сходной основе (опустим некоторые второстепенные детали), зато теперь этот человек, когда вырос и стал нести на своих плечах бремя ответственности не только за себя, коренным образом пересмотрел принципы, впитанные с молоком матери.
Сижу это я на берегу и наблюдаю за лодками, завозящими сеть. Почему на берегу? Так не нужен ни мальчишкам, ни подросткам путающийся под ногами малыш. Тогда, почему я здесь, а не в стойбище? Так без меня добытчики наши рвут снасть, напарываясь на оказавшиеся под водой кусты. Ну а я им этого не позволяю, корректируя действия с берега. Как-то удаётся мне угадывать опасные места и криком предупреждать рискованные маневры лодок, совместными усилиями тянущих подобие трала.
Слева от меня чуть теплится костёр, своим дымом отгоняя гнус. Справа — корзинка, в которой с полведра снулой рыбьей мелочи — весь наш улов за сегодня. Солнце катится вниз, отбрасывая мою тень далеко вперёд. Лодки движутся к берегу, сближаясь — это последний на сегодня «заброс». Вот выберем улов — и домой.
Тень, мелькнувшая рядом, заставила меня резко откатиться влево. Да, прямо через костёр. В реке слабо булькнуло — это направленное в мою спину копьё пролетело мимо и ушло в воду. А из кустов на меня несётся одетый в шкуры охотник. Палка уже в моей руке — тычок в живот незнакомцу, упёртый в землю конец, хруст ломающейся древесины и… я бросаюсь опять влево, слыша позади звук падения тяжелого тела.
Не оглядываясь несусь к кустам, подныриваю под ветви и стремительно чешу на четвереньках туда, куда взрослому мужчине не пробраться.
Уфф. Теперь затаиться и прислушаться. Мои товарищи налегают на вёсла так, что слышны всплески от их ударов о воду. И больше — на звука.