Или Вы думаете, что личность «Говорящего с Духами» неприкосновенна? Ага-ага. Я тоже так думал, до первого случая. Потом ещё спорить пытался. Не помог мне высокий статус шамана — высекли, как Сидорову козу. Тут, скорее, наоборот получилось: если понимаешь и упрямишься — вдвойне виноват. Карбонарии, истинно, карбонарии мои доисторические родичи! Никакого почтения к носителю сакральных знаний!
Зато перекладину мне сделали без вопросов, едва объяснил, для чего она требуется. Сильные руки — это полезно, а драная одежда — вредно. Точка.
Кстати, ни передний выход, ни, тем более, выход силой у меня так и не получились до самой весны, но руки заметно окрепли, да и ноги — я ведь приседать могу и без снарядов.
Мама много тренировалась с луком, но не подолгу и не в самые сильные холода. Мужчины копья метали в цель. Поэтому и мои упражнения удивления не вызвали.
Скучно было в студёную пору. А вот когда морозы отступили, посадил меня Тёплый Ветер на волокушу и отправились мы к Бредущим Бекасам. Сказал, нужно узнать мнение духов о месте, которое соседи выбрали для переноса туда своего стойбища.
Ну и вонища в неандертальской землянке!
Вожди стоят на берегу глубокого озёрного залива, врезающегося в сушу уютной чашей. Склон здесь обращён к югу, растут на нём деревья с раскидистыми кронами и развесистыми ветвями. В развилки сучьев действительно удобно будет укладывать балки, так что для постройки крупной землянки место выглядит перспективным. От глади озера здесь заметно дальше, чем в месте, где нынче расположено стойбище неандертальцев. Холм за нашими спинами куда как выше и поэтому лес, покрывающий его вершину, даже несколько нависает над головой Тёплого Ветра, стоящего чуть позади.
— Скажи, Степенный Барсук, не станут ли здешние духи гневаться на нас, если свои шатры мы раскинем под сенью этих деревьев? — Острый Топор, глава неандертальского племени, обращается к трёхлетнему малышу с непростым вопросом.
Почему трёхлетнему? А потому, что собирая меня в дорогу, мама сказала: «Вот и увидишь ты нынче свою четвёртую весну», — значит, три мне уже исполнилось, или вот-вот стукнет.
Разумеется, отвечать сломя голову, я не намерен.
— Отсюда плохо слышны голоса духов, вождь, — отвечаю я повествовательно. — Посади меня на своё плечо, чтобы я мог направить лицо туда, где услышу ответ на твой вопрос.
Вы, конечно, поняли, что мне просто требуется время, чтобы всё хорошенько обдумать.
Итак, какой резон селиться так далеко от берега озера? Неандертальцу, который в конце лета и осенью ходил на челноке к местам охоты, или ставил сеть, такая идея не может понравиться. Следовательно, это Тёплый Ветер мутит воду.
Единственным оправданием подобного переселения может служить высокий паводок, которых мои родичи, наверняка, видели уже не один. А вот гырхи, похоже, недавно пришли откуда-то. Но поверить в то, что озеро, раскинувшееся на обширной равнине может подняться более, чем на четыре метра, они не готовы. Дело в том, что не растаявший ещё снег лежит тонким слоем. Вода от его таяния легко впитается в землю и потом будет медленно сочиться крошечными родниками, постепенно убегая.
Вот неоткуда здесь взяться высокому паводку, и всё тут.
— Не могу понять, откуда доносится шёпот хозяина ручья, — я вопросительно смотрю на нашего вождя.
— Да, снег спрятал его пристанище, — дядка Быг щурится от яркого предвесеннего солнышка и показывает нам пологую мелкую ложбину с покатыми, почти неразличимыми склонами. Тут меня и ссаживают на твердь земную. Русло идёт поперёк склона, отсекая чуть заметное возвышение. Тут сама природа подвела водопровод прямиком к будущему жилью, да ещё и защитила поселенцев от потоков дождевой воды, буде случится сильный ливень.
Ясен ясень! Наши это местечко когда-то приглядывали для себя (оно очень похоже рельефом на ближнее окружение нашей землянки). Но поселились чуть дальше от озера, с видом не на его гладь, а на стада копытных на тучных лугах. А вот теперь предлагают неандертальцам перенести сюда своё стойбище. Почему!
Я направляюсь вниз по склону в сторону озера и смотрю придирчивым взглядом на торчащие из плотного наста голые кусты, на верхушки вмёрзшего в озёрный лёд тростника и пытаюсь понять, причины такой настойчивости нашего вождя. Но прямо задать вопрос нельзя. Потому что моё дело не людей расспрашивать, а допытываться ответов у духов.
Однако, ничего приметить мне не удаётся. Как ни мало снегу, а что-то он от меня скрывает. Идем по льду озера, добираемся до противоположного берега залива, и тут, среди голых ветвей развесистых клёнов я нахожу ответ — несколько палок застряло метрах в шести от уровня воды.