Горем делу не поможешь, – одернула она себя, заставляя отрешиться от знакомого потока самообвинений. – Погрузившись сейчас в свое чувство вины, я ничем не смогу помочь Эндрю».
Услышав ее крики, из монастыря и из сада прибежали люди. Спустя считаные секунды Эндера уже несли в здание, кто-то побежал за доктором. Кто-то остался рядом с Новиньей, ибо история ее жизни была известна многим, а потому все сочли, что смерти еще одного любимого человека она может не перенести.
– Я не хотела, чтобы он приходил, – бормотала она. – Он не должен был приходить.
– Вовсе не пребывание здесь вызвало его слабость, – успокаивала поддерживающая ее женщина. – Люди болеют, и никто в этом не виноват. Он поправится, вот увидишь.
Новинья слышала слова, но где-то внутри не верила им. Она сердцем чувствовала свою вину, это именно она несет зло людям и отравляет все вокруг. В ее душе живет зверь, пожирающий счастье. Сам Господь Бог желает ее смерти.
«Нет-нет, это неправда! – про себя воскликнула она. – Это ужасный грех. Господь не желает моей смерти, я никогда не подниму на себя руку, никогда. Это не поможет Эндрю, никому не поможет. Только навредит. Не поможет, только…»
Молча твердя эту мантру, которая должна была помочь ей выжить, Новинья шла за мужем в монастырь, чья святость, может быть, изгонит из ее сердца искушение покончить с собой. «Я должна думать о нем, а не о себе. Не о себе. Не о себе, себе, себе, себе…»
6
«Жизнь – это чистое самоубийство»
Пасифика, как и любая другая планета, была разнообразной. Тут было множество температурных зон, полярные ледники и тропические влажные леса, пустыни и саванны, степи и горы, озера и моря, лесистые местности и взморье. Колонизировали Пасифику давным-давно. Вот уже более двух тысяч лет на ней жили люди, заполнив ниши, которые только можно было занять. На ее землях росли огромные города и простирались безбрежные пастбища, леса перемежались фермами, создавая лоскутное одеяло, исследовательские станции были разбросаны во всех краях света, на севере и на юге, в горах и под водой.
Но сердцем Пасифики всегда были и остаются по сей день тропические острова океана, названного Тихим в честь самого большого океана Земли. Нельзя сказать, чтобы обитатели этих островов ревностно придерживались древних обычаев, однако память о давних традициях до сих пор пропитывает все вокруг. Здесь во время священных церемоний пьют священный напиток под названием кава. Здесь хранятся воспоминания о древних героях. Здесь боги по-прежнему говорят со святыми. А что люди живут в шалашах с холодильниками и компьютерами, что с того? Боги не делают даров, которые нельзя принять. Суть в том, чтобы найти верный путь и вписать новые вещи в свою жизнь, не убив ту жизнь, которая предшествовала их появлению.
На континентах, в больших городах, на фермах и исследовательских станциях жило много таких людей, которые не терпели, не принимали бесконечные костюмированные драмы (или комедии, это зависит от личной точки зрения), которые вершились на этих островах. И уж конечно, жителями Пасифики были не только полинезийцы. На этой планете собрались все расы, все культуры; здесь можно было услышать все языки – во всяком случае, почти все. Однако даже насмешники обращались к островам, когда думали о душе мира. Даже любители холода и снега совершали свои паломничества – они называли их «отпусками» – на тропические берега. Они ели фрукты прямо с деревьев, катались по морю на каноэ, их женщины ходили голыми по пояс, и все они без стеснения ели кашу и рыбу жирными пальцами. Самые светлокожие, самые изящные, самые прекрасные жители этих островов называли себя пасификанцами и говорили так, словно в ушах у них постоянно звучали древние напевы здешних мест, словно их прошлое было пронизано мифами и легендами. Однако они были всего лишь приемными детьми, и настоящие самоанцы, таитяне, гавайцы, тонганы, маори и фиджи улыбались и радостно приветствовали их, даже несмотря на то, что эти постоянно смотрящие на часы, заказывающие номера, куда-то спешащие люди ничего не знали об истинной жизни в тени вулкана, на краю кораллового рифа, под заполненным попугаями небом, посреди музыки шуршащих о песок волн.
Ванму и Питер прибыли в окультуренную, модернизированную, западнообразную часть Пасифики, где обнаружили, что Джейн все подготовила к их приезду. Они были обыкновенными правительственными чиновниками, прошедшими обучение на своей родной планете Москва, которым после двухнедельного отпуска предстояло поступить в одно из учреждений Конгресса на Пасифике. Им даже не понадобились знания о своей предполагаемой родине. Документы им пришлось предъявить лишь один раз, в самолете, который увозил их из города, где располагался космопорт. Вскоре они очутились на одном из больших тихоокеанских островов, где снова продемонстрировали бумаги, чтобы забронировать пару номеров в курортном отеле на тропическом берегу.
По словам Джейн, на острове, куда они отправятся, бумаги им не понадобятся. Никто не требовал у них удостоверения личности. Правда, никто и не жаждал доставить их в место назначения.
– Зачем вам туда? – спросил один лодочник-самоанец, настоящий великан. – Что вам там понадобилось?
– На Ататуа мы хотим поговорить с Малу.
– Не знаю такого, – пожал плечами лодочник. – Ничего про него не знаю. Может, спросите еще кого, кто-нибудь наверняка знает, на каком острове он живет.
– Мы назвали вам остров, – ответил Питер. – Ататуа. Судя по карте, он находится не так далеко.
– Слышал о таком, но никогда там не был. Спросите кого-нибудь другого.
Подобные разговоры повторялись раз за разом.