Скрипя по песку и мусору, навстречу выкатывается большая жестяная банка в сине-белой раскраске. Толкающий ее азиатского вида пацаненок лет семи – натужно пыхтит, оглушая сам себя и не слыша ничего вокруг. Одет мальчишка по остаточному принципу – серые от пыли кроссовки из разных пар, драные шорты, радикально черная футболка с залихватской надписью «Ведусь на мороженое!».

– Эй… – окликаю негромко, не желая пугать малышню.

– А-а?! – паренек вскидывает голову. Из удивленно приоткрывшегося рта выпадает недогрызенный «чупа-чупс».

Взгляд ребенка мечется по нашим лицам, затем быстро скользит по округе и ближайшим путям отступления.

Улыбаюсь как можно более успокаивающе.

– Не бойся! Ты откуда? Если не ошибаюсь, то со второго подъезда?

Мелкий настороженно молчит, его рука медленно тянется к поясу. За широким тряпичным кушаком, сделанным из «спартаковского» шарфа, – рогатка из «Детского мира», не способная поставить фингал даже воробью. Мягкие заряды из упругого розового поролона – сертифицированный и безопасный продукт. Лучшее – детям, хм…

Всезнающий Илья уверенно подсказывает:

– Из третьего он. Это Каримовых сын, старлея из министерства. У них еще и младший… э‑э‑э‑э… не важно, в общем…

Глаза мелкого мгновенно наливаются влагой. Губы сжимаются в упрямую белую нитку.

Я зло зыркаю на Илью, торопливо подшагиваю и присаживаюсь рядом с ребенком.

– Ну вот и славно! Значит, наш парень боевой, будущий пограничник! Меня, кстати, Алекс зовут, а тебя как? Не бойся, ты же видишь, мы свои. А хочешь, ножик дам подержать? Настоящий, военный!

Пацан угрюмо шмыгает носом и молча тянет руку. Его пальцы, кисть, предплечье – покрыты частой сеткой из порезов и царапин разной степени давности.

Он что, бетонные завалы голыми руками разгребает?

Вытаскиваю из ножен клинок, перехватываю за лезвие, протягиваю рукояткой вперед. Я еще не совсем понимаю, зачем вожусь с первым встречным. Быть может, уже завтра я буду равнодушно проходить мимо таких же замурзанных и голодных пацанов? Ведь имя им – легион! Всех не укрыть, всех не накормить…

Быть может…

Но очень надеюсь – что нет! Ибо зачем тогда жить? Исключительно ради себя? По‑сволочному это как-то…

Как вы яхту назовете, так она и поплывет. Мое проклятье, моя судьба. Мама трепала мне волосы и улыбалась: «Александр! С греческого – Мужчина. Защитник! Помни об этом, сынок!».

Я помню, мама…

Мелкий уверенно взял нож, придирчиво осмотрел его. Пощелкав грязным ногтем по лезвию, прислушался к едва уловимому звону и удовлетворенно кивнул.