Вскоре и они шумной толпой цыган покинули нашу квартиру, Сера же напоследок потрясла перед моим носом костлявым кулаком и назвала нецензурным словом, а как только она отвернулась, я, преисполнившись странных настроений, показала ей язык в спину. Как раз в это время на меня повернулась Агриппина и в ответ на мой высунутый язык назвала ещё более заковыристым ругательством.

К тому моменту, как гости покинули нашу квартиру, довольно бодрым шагом вернулся Артур Пирожков и, даже не знаю: расстроившись или обрадовавшись, что Серы и Гриппа нет, стал интересоваться, не нужна ли нам помощь. Она была ой-как нужна. Так что сосед, будучи жутким добряком, вызвал нам службу профессионалов, услугой которых сам на неделе пользовался, чтобы заменить двери в квартире. Служба эта была ценна тем, что они могли приехать в любое время, даже в два часа ночи.

Пока мы ждали профи по дверям, Пирожкович, как бы «между прочим», начал интересоваться про нашу бабулю, приезжавшую весной и, кажется, оставившую в его душе некий романтичный след, нокаутирующий логику и здравый смысл.

Перед сном я извлекла из утроб выданных мне ранее Соней джинс, к которым уже привыкла, мобильник и подивилась количеству пропущенных вызовов и сообщениям. Я выключала звук, поэтому и не слышала ни одного звонка.

Писали все, кому не лень.

Неизвестный номер, принадлежащий моей подруге Лесе: «привези мне еды», «много еды», «съедобной, а не бич-пакеты», «или тебя ждёт кровавая смерть»

«Брачо», как вероятно, именовался в телефоне Сонечки, с которым я щеголяла, контакт Егора: «ты где, сестричка? как прочтёшь, отзвонись»

Я позвонила, послушала малообещающие короткие гудки и стала читать дальше.

«Брутальный анкл», так именовался мой папуля: «Доча, на неделе идём в дельфинарий. я взял билеты. бери с собой своего бойчика»

С этим всё ясно — решил поближе познакомиться с моим парнем. Хорошо, я не против, тем более я обожаю всякую морскую живность.

«Дрыщ», ах, это же Оливер. За что же она его так не любит? Вот его братца понятно — он ей чуть позвоночник не сломал, а вот что ей сделал добрая душа Олли? Смс: «Пересечёмся завтра на нашем месте?»

Ему я тоже позвонила, ленясь печатать сообщение, хотя у меня была весомая причина: кнопки навороченного мобильника страшно пугали. Гудки пошли, но затем резко оборвались, видимо, я звонила не вовремя.

Я прочла остальные сообщения, расстелила кровать, раскидала вещи по местам, так и прошёл вечер моего насыщенного дня.

Стоило мне лечь в кровать и закрыть глаза, как перед глазами представало красивое лицо Артёма, а губы начинали пылать, словно я с дуру полезла целоваться с банным чаном с горячей водой. Лицо начинало пунцоветь, но в темноте всё равно это оценить было некому.

Меня преследовало стойкое ощущение, что у меня не голова, а свинья-копилка — столько мыслей в ней смешалось, наскакивая друг на друга, — прямо не голова, а зона диффузии, где в моих желеобразных мозгах распространяются твёрдые частички размышлений, обретающих постепенно формы печенек-рыбок, плавающих по просторам моей головушки и дрейфуя на крутых виражах волн особенно откровенных фантазий.

Но главным образом, я знала, что завтра и каждый день теперь будут необыкновенными, полными таинственного сакрального смысла. И я не знала пока, пугает ли это все меня или, наоборот, радует до щенячьего визга, но определённо, оно заставляло чувствовать некий благоденствующий младенческий трепет.

Не знаю, как скоро я уснула, помню лишь, что возмущённо сопела от того, что страховки от идиотов не существует, а нотариус в лице соседа Пирожковича воротил нос и требовал компромат на бабулю, иначе договариваться не желая и твёрдую валюту не принимая.

Пришедшего сообщения я уже не слышала, ровно как и того, как вернулась Соня — я спала и сопела в обе дырочки, видя во сне что-то с чем-то, а если и не это, то, определённо, что-то похожее.