Эту часть задания мужики поняли хорошо. Сидеть у тёплой печки и ни хрена не делать- это все поняли сразу, никаких возражений от специалистов капиталистической торговли на мои указания последовало. Пока народ, ахая, вытаскивал, закоченевших уже, покойников, из-за склада подкатила телега запряжённая, изрядно повеселевшей, лошадкой. Я посадил Анну на телегу и мы поехали. Встречного гужевого или автотранспорта мы почти не встречали. Извозчики, в эти непростые дни, предпочитали лишний раз не выезжать на линию, а машин, тем более, было мало. Народу по-прежнему бегало по улицам очень много. От митинга к митингу металась, раскрасневшаяся, милая молодёжь, колонны солдат с красными бантиками и матросов под обязательными транспарантами, которые перемещались, казалось хаотично, можно было встретить на любой улице. Очень удивили несколько транспарантов за интернационализм. Я думал, что этот лозунг большевиков, появится чуть позже, когда они начнут разгонять тему мировой революции. Как-то потихоньку, мы доехали до особняка, где квартировалось семейство Пыжиковых. Телегу я велел загнать во двор, отправил Анну к заждавшимся родителям, а сам зашёл в дворницкую к Мирону, поинтересоваться, что нового слышно в городе.

— Ты где ружжо потерял, герой? — Судя по роже, пребывая не в духе, встретил меня дворник дерзкими словами, поигрывая тяжёлым ломом и широко улыбаясь щербатым ртом.

— Ружьё говоришь? Махнулся не глядя, устал его таскать. Тяжёлое, длинное и бестолковое, такое же, как и твой ломик. — я устало опустился на табурет в дворницкой: — Вот смотри, что насобирал.

Я начал выкладывать на стол дворницкой весь свой арсенал. Почему-то Мирон загрустил и отложил свой железный дрын в дальний угол.

— Что нового в городе слышно? — я потрогал закопченный чайник, стоящий на столе, он был еле теплый.

— Да ничего хорошего. — дворник уселся напротив меня и стал скручивать самокрутку: — Магазины и лавки закрыты. Народ по всему городу бегает, полицейских ловят, говорят уже больше тыщи в Неве перетопили.

— А про царя что слышно?

— Про какого царя? — Мирон подошел к печи и прикурил от горящего полена.

— Про последнего самодержца.

— Так это как считать. Если про государя императора Георгия Первого, которого возле Главного штаба часовой убил, так ничего про него нового, даже не хоронили ещё. А если про нового, который Михаил Второй должен быть — так он, говорят, красный банк нацепил и в Таврическом дворце, перед депутатами выступает.

— А Николая Второго куда девали? — я пребывал в полнейшем шоке от вывертов правящей династии.

— Ты, барин, видно издалека к нам приехал. Последний Николай Павлович, первый этого имени был, так он почитай годков шестьдесят назад, как представился, а второго я и не припомню. — Мирон повернулся к темному Образу в углу дворницкой и истово перекрестился.

— Ты Мирон прав, на все сто процентов. — Я встал, повторил крестное знамение и начал рассовывать свое вооружение по карманам: — Ничего я о матушке России не знаю, наверное, в школе плохо учился.