Таков был истинный урок Востока. Суфии меня бы одобрили. Не хватало только покружиться по мастерской и замереть по чьему-нибудь хлопку. Впрочем, Гурджиева среди «Байкеров Узбекистана» не наблюдалось. Однако эффект был. Ребята удвоили активность.
Через час сальники нужного размера прибыли в мастерскую. На сегодня моя миссия была исчерпана. Я мог только пожелать Рустаму счастливого завершения трудового дня и отправиться в хороший ресторан покурить кальян, благо табак Total Flame собственной выделки я припас еще с утра.
XVIII. Ориентировка на местности: Total Flame под вкрадчивые разговоры об Аллахе
…В тот вечер я показывал свои кальянные табаки местным людям из кальянного и сигарного бизнеса. Понятно, что сигарная культура в Узбекистане – нечто очень экзотическое, я даже не помню, существовал ли в советское время в Ташкенте магазин «Гавана», но вот кальян курят почти все. Как раз накануне моего отъезда Total Flame выпустил самый крепкий кальянный табак в мире, и по сравнению с популярными на востоке сладко-фруктовыми, сильно ароматизированными смесями это просто был взрыв сознания.
Я списался с нужными людьми еще из Москвы, и в Ташкенте меня и мой табачок ждали, надеялись и верили.
…Мы раскурили кальян и прошли по первому кругу, когда Мешхед – хозяин одного из центровых ташкентских табачных магазинов – подвел к нашему столику высокого человека классического тюркского облика, как с картинки: худое заостренное лицо, зачесанные назад жесткие седые волосы и бородка клином.
– Это Хасан-ака, – представил нового знакомца Мешхед. – Он книги пишет. О том, как жить. На узбекском языке.
Книги? – интересно. Я тоже пишу книги.
…Хасан сел за наш столик, закурил кальян и как бы заметно подобрался, вытянулся – весь внимание, пытаясь при этом поймать мой взгляд. Я некоторое время отводил глаза, но потом почувствовал, что мне становится не по себе, будто я что-то скрываю, и принял игру, стал отвечать вниманием на внимание. Разговор сначала зашел о бизнесе, мы даже по ходу договорились о поставках табаков в Ташкент, потом я стал рассказывать о своих путешествиях…
Хасан молчал, но в его взгляде было все больше и больше вопроса и ожидания, обращенного именно ко мне. Это было естественно, я выступал новичком в этом городе и в этой компании. Всем хотелось, чтобы я поговорил именно с ним. Ожидание этого разговора зависло в воздухе. Я понимал, что с Хасаном меня познакомили не случайно, это своего рода проверка или, как говорили мы в детстве, прописка, к тому же Восток есть Восток, Запад есть Запад, и вместе им не сойтись.
В общем, я задал вопрос первым:
– Хасан-ака, расскажи, как ты думаешь, когда-нибудь люди на этой планете будут счастливы? – И тут же подумал: какая глупость, что это со мной? – и, сразу, уже с некоторой злостью: если он книги о жизни пишет на узбекском, да еще глядит на меня все время с вызовом, пусть ответит мне по-русски, просто и ясно.
– Да, – спокойно сказал Хасан. – Будут.
– Когда это случится? Скоро?
– Да, – спокойно сказал Хасан. – Может быть, и скоро.
– А что для этого надо?
– Тебе надо вот… ислам надо принимать.
– Мне? – удивился я.
Я ожидал услышать все, что угодно, но такой ответ, как мне показалось, по степени примитива превзошел все мои ожидания. Однако Хасан оказался не так прост.
– Тебе, конечно, да, – он ни на секунду не изменился лицом, выдыхая очередное облако кальянного дыма. – Я вот слушаю тебя. Ты много ездил, думал, искал. Да. Очень-очень-очень много видел, много видел вокруг света – буддистов, ну всякое. Однако самая верная дорога – ислам.