Я, честно говоря, просто растерялся. Не знал, что ответить.
– Скажи, Хасан-ака, если я по монастырям Тибета ходил, по церквям, по мусульманским святыням ходил, но вот, знаешь, ни в кого не хочу, ни в кого не могу верить. Что мне делать? И потом сейчас вопрос не обо мне лично…
– Я понимаю, – кивнул Хасан.
– Дослушай вопрос, да. Не обо мне лично. Я какой есть, такой есть. Я от этого ни плохой, ни хороший. Я ценности все принимаю. Но для всех людей, для человечества – не важно, для мусульман, христиан, иудеев, буддистов – есть какой-то рецепт, чтоб все они были счастливы?
– Начинать с себя надо, – ответил Хасан. – Я тебе напишу. Не сейчас, я немного выпил, и ты немного выпил, нельзя подвыпившим людям о таких вещах разговаривать, тем более за общим столом. Я напишу тебе, не сегодня, но напишу. Ты только помни, куда ведет дорога. Главное – это покой. Покой – это джихад. Поход за истиной.
…В гостиницу я уезжал немного подшофе, отдохнувший, но в каком-то сложном настроении. В голове крутилось: главное – это покой, покой – это джихад…
Перед сном записал:
XIX. Страна под железной чадрой
…Вася и Любер приехали из Бухары и Самарканда счастливые и довольные. Они отлично покатались, неплохо провели время, не особо увлекались древностями, зато много говорили с людьми. Оба были единодушны: узбеки гостеприимны, таджики – тем более, но отличить одних от других без бутылки тяжело, с бутылкой – еще тяжелее. Бухарцы – милые и патриархальные, самаркандцы – избалованы туристами. Девушки азиатские встречаются очень даже ничего, но подход к ним нужен особый. А за деньги не хочется. Правда, если увлекательно рассказывать о дальних странах и итальянском чинква терра, все может произойти. К тому же в Самарканде они видели почти полуголую девицу в виде современной скульптуры. Вот бы местные так одевались. Но увы…
…За рассказами и трепом о первой половине путешествия пролетело полночи, а к утру мотоцикл мой тоже был готов, и это было истинное счастье. Рассекать по проспектам и площадям на «Иваныче» с амортизаторами – невероятный кайф. Как будто пересел с шестерки на «Мерс» S-класса. Я даже знал теперь, на какой заправке в этом городе можно свободно залить 95-й бензин. «Байкеры Узбекистана» подсказали. Они оказались отличными ребятами. А ведь вышел я на них почти случайно, в отчаянье забил «ремонт мотоцикла Ташкент» в поисковую строку Google.
С Ташкентом все было хорошо. Столица Узбекистана действовала на нас благотворно. Кроме всего прочего, потеплело, и высокое азиатское небо стало, наконец, таким, каким ему положено быть – синим. Даже временами казалось, что откуда-то дует морской ветер. Чистый обман, потому что пребывали мы посреди пустынь, в самой середине Евразийского континента. На запад – Гоби, на восток – Каракумы, на север – казахские степи, на юг – Памир и Гималаи. И вроде все рядом.
Но хотелось двигаться дальше, верней, назад, на Запад, к берегам Каспия. Ведь когда мы назвали наше путешествие Каспийским ралли, мы думали, как будем рассекать по берегу моря: слева – пустыня, справа – пляж. Морей же пока вообще не видели. Даже Арал, и тот высох.
Между нами и морем лежала Туркмения. В Ташкенте нам надо было получить еще в Москве обещанные туркменские транзитные визы. И тут нас ждал главный облом. Отказ.
Московские туркмены все гарантировали с предельной ясностью – подъедете, мол, и возьмете. Хотя до того они еще много чего обещали, но всегда за этим следовало витиеватое азиатское «а не могли бы вы последовать на…».
Так что сомнения существовали с самого начала. К тому же в Бухаре мы видели десятка полтора разных европейских путешественников, которые ждали милости от Ашхабада месяцами. Одно забавное английское семейство на машине просто поразило нас наивностью. «Как же, – спрашивал сам себя Джон, сорокапятилетний болельщик Манчестера, мечтающий проехать на своей маленькой машинке в Иран примерно нашим же маршрутом, да еще с женой и восьмилетним сыном, – как же так? Как они могут нас не пропустить? Просто пропустить, на один, ну на два дня?»
Через Россию им ехать страшно не хотелось. Для них это тоже визовые хлопоты, огромный крюк и лишние деньги. В Бухаре они торчали уже больше месяца. Объяснить, что могут проторчать и полгода, было попросту невозможно. Оставалось только сочувствовать и кивать головой.
Так что, отправляясь в туркменское посольство, мы не были уверены в успехе своего благородного предприятия. Но все-таки надеялись на лучшее.